Рудольф Рачков из фильма «Москва слезам не верит» крайне неприятный тип. Впрочем, в этом фильме приятных мужских персонажей из числа главных нет. Разве что Николай, муж Антонины более-менее привлекателен. Но вот в этой статье «Почему Катерина никогда не будет счастлива» я уже писала, что у главной героини фильма несомненный талант выбирать в спутники негодных мужиков. Как поется в одной популярной песенке, «там что ни страница, мрачные все лица» (с). И первым экземпляром в ее коллекции никчомни стал Рудольф Рачков.
Кто такой Рудольф? Да никто. Подающая надежды мамина радость, ибо мама там руководит всем и решает, с кем будет спать ее Рудичка, а с кем нет. Вы, конечно, помните то фееричное выступление мадам Рачковой, явившейся в общагу посмотреть на «дочку профессора». Вся суть этого выступления свелась вовсе не к тому, что Рудик, негодный мальчишка, заделал ребенка левой девчонке, и даже не к тому, что коварная провинциалка совpатила бедного мальчика, а к тому, что эта хищница со своим ребенком хочет отхапать у Рачковых их законные метры. У маменьки это прям больной вопрос, чего она, собственно, и не скрывает.
Она сообщает, что намыкалась по коммуналкам, а из другой ее тирады следует, что счастье иметь свое жилье в Москве надо заработать и заслужить. Как она. Напрашивается вывод, что семейка из «понаехавших» — лимитчики. Косвенно это подтверждается тем, что ее старшего сына зовут Рудольфом — тут, как говорится, чем матрёнистее мама, тем анжелистее дочь. В тридцатые годы (простой подсчет показывает, что Рудольф родился году в 1935-1938) выходцы из деревень, приезжая в столицу, частенько давали своим детям заковыристые имена, чтобы выглядеть солиднее, Рудольф же это вам не Ванька какой-нибудь. Вот и появлялись среди детей в обычных семьях Эдгары, Артуры, Эльдары и Ромуальды. Именно об этой моде и скажет Катерина 20 лет спустя: «Раньше больше были в моде иностранные имена».
Рачковы типичные представители псевдоинтеллигенции. Чтобы понять это, достаточно внимательно просмотреть эпизод с обедом у них в квартире, во время которого мать изо всех сил пытается соответствовать статусу гостьи, но хабалистость то и дело прорывается через все эти «не напрягай кисть!» — «Остолоп! Все утро учила тебя! (как выглядит рыбный нож)». То есть, к приезду «дочки профессора» был проведен экспресс-курс по столовому этикету. Ну и шампанское, конечно — аристократы же пили. И конечно же в сцене в общежитии перед нами классическая базарная тетка, даром что в шляпке. Как говорится, женщину можно вывезти из деревни, но деревню из женщины вывезти невозможно. Кстати, кто не знает — это американская поговорка «You can take the girl out of the country, but not the country out of the girl».
Кстати говоря, я думаю, что и в гости-то к Катерине Рудик явился с целью соблазнить «профессорскую дочку», чтобы уж точно никуда не делась. Как только они начинают танцевать, он ловко уводит ее в темную комнату, где начинает активно ее обессамемучивать, а там и до дивана рукой подать.
Как удивительно поменялось отношение к Катерине у мамочки и сЫночки, когда они узнали, что дочка профессора на самом деле слесарь на заводе. А все потому, что надеялись через брак с ней во-первых, повысить собственный статус, а во-вторых — да-да — впихнуть сЫночку в более престижную профессорскую квартиру. Ах, какой облом! Ни о какой свадьбе, естественно, речи быть не может. Рачкова-мать видит в Катерине исключительно зарящуюся на их жилплощадь лимитчицу. Не потому ли, что сама когда-то такой была и знает эту категорию как свои пять пальцев? Этот дикий страх, что кто-то захочет оттяпать у нее кусок квартиры, вынуждает ее даже отречься от собственного внука. Воистину — есть внуки, а есть дети невестки. В общем, что сын, что мама — загляденье, а не люди. И слава Богу, что Катерина не вышла замуж за это мамкино сокровище. (Хотя, если честно, я где-то мадам Рачкову понимаю. Тогда да и сейчас полно таких ушлых девиц, ради столичной прописки готовых на все. Но от внука отказаться… )
Проходит почти 20 лет. Что же изменилось в жизни Рудольфа? А ничего. В нем не изменилось ничего, кроме имени. 20 лет спустя мы видим все того же Рудольфа, ах, простите, Родиона, который приходит к Катерине с теми же словами и теми же идеями про «подождите 20 лет» и «я сделаю вам пропуск в «Останкино». То есть, в голове этого человека, в его мировосприятии ничего не поменялось. Единственное, чем он может произвести впечатление, так это местом работы. И он все так же стоит за камерой. Похоже, что он так ничего и не закончил, никакого учебного заведения. Он застрял в статусе «подает надежды» и все еще верит в то, что за вон тем углом его все еще ждет блестящее будущее. Только вот довести, а лучше довезти на своей шее до этого будущего его должен кто-то. Раньше это делала мама, но, видимо, и ее напористости и связей не хватило на большее, чем пристроить Рудичку за камеру. Но бедолаге не везло: жены отказались сажать его себе на шею, даже нормальных друзей нет. Под нормальными, очевидно, подразумеваются граждане, желающие взять на себя бремя решения Рудичкиных проблем. Есть ли у него дети от этих браков? Вопрос. И тут он встречается с Катериной.
Помните первую фразу, которую он произнес, узнав ее? «Ты теперь директор?» Неожиданность, действительно. Вместо той затравленной несчастной Катюхи красивая элегантная женщина в самом соку и при должности. Лакомый кусочек. И Рудольф, к тому времени уже переквалифицировавшийся в Родиона, идет на абордаж. У него же есть туз в рукаве — их совместная с Катериной дочь. А значит, надо сделать что? Поиграть в батю.
Некоторые считают, что Родион осознал, переосмыслил, заимел другие ценности. Нет! Он просто захотел отхватить кусочек пирога. И я уверена в том, что увидь он Катерину другой, например, все той же наладчицей в грязной спецовке, подурневшей и располневшей, не вспомнил бы он ни о том, что произошло 20 лет назад, ни высчитывать сроки не кинулся бы. Он ее просто «не узнал» бы. А все его игры в «хочу видеть дочь» это всего лишь способ сблизиться с Катериной, а там, глядишь, и закрутится.
