Авторы версии 1976 года не мудрствовали с реквизитом и костюмами — все в обычных вещах 1970-х (мелькают даже знакомые платья у эпизодических девочек), а парням и мужчинам просто надели кепки.
Если бы не музыка 1930-х и постоянные разговоры о красных командирах, можно было бы решить, что перед нами типовая дачная местность 1970-х.
Вообще, в те годы пересняли почти все знаковые сюжеты — «Белеет парус одинокий» (невнятная сериальная тоска под названием «Волны чёрного моря»), «Судьбу барабанщика» (скучная тягомотина), «Два капитана» (вот это уже намного лучше, чем все остальные попытки). Не избежала этой участи и команда во главе с Тимуром.
Старую киноленту, созданную в 1940 году по оригинальному сценарию самого Аркадия Гайдара (интересно, что повесть, которую мы все знаем — это «дополненный киносценарий» и в данном случае фильм родился несколько раньше, чем литературный источник), так вот старую ленту показывали редко.
Вот в том, чёрно-белом — солнечно-зловещем фильме всё взаправду. Естественно, там передаётся бешеная тревога, исходившая от всех историй, написанных Гайдаром. Истовое, жертвенное ожидание войны, как очищения. Перенасыщенность символикой. Тимур — белокурая бестия, плакатный пионер сталинского Большого Стиля.
Тогда все положительные герои рисовались яркими блондинами. Идеальный советский мальчик — настолько чистый, что к нему не липнет пыль, сажа, грязь, свойственные подростковой дачной круговерти. Да это и не игра. Это вечная битва света и тьмы. Квакин — тёмен и расхристан, некрасив.
В смазанной, растянутой теле-истории-76 нет никакого напряжения и более того — противоборство Тимура и Квакина выглядит, как подростковое дурачество. Кстати, сам Квакин здесь хулиган …из крутой семьи — он не только чистенько одет, но и живёт на прилично обставленной даче, а никакой не местный бандюган.
В детстве я этот фрагмент не замечала. Сейчас это бросилось в глаза. Да, напротив него сидит «старорежимная» бабушка — судя по всему, из дореволюционной интеллигенции. Стало быть, Квакин в созданной киношной реальности — никакое не быдло, а ещё почище Тимура будет.
Таким образом, нам транслируют совсем иной тип отношений. Квакин — мальчик с «хорошими генами», которому просто надоело быть комильфо. Как, впрочем, и Тимуру — по сути, оба подростка живут в «мире приключений» и — заодно готовят себя к войне.
Но в картине 1976 года оно смотрится, как симпатичный конфликт двух «мажоров», для которых — всё игра.
Для одного игра — тайно помогать; для второго — тайно пакостить. Но оба — чистенькие, расслабленные, уверенные в себе. Ясно, что помогать — лучше и Тимур — правильнее Квакина. Я сейчас не об этом. Тут налицо постмоденистская игровая сущность 1970-х, когда любая концепция превращается в карнавал.
