Морозный воздух обжигал лёгкие, пока Анна брела по заснеженной улице, толкая перед собой коляску с двухлетним Ваней. Малыш капризничал, выгибался и хныкал, не желая сидеть на месте. Старший, семилетний Данила, молча шагал рядом, крепко держась за ручку коляски замёрзшими пальцами.
— Мам, а папа сегодня придёт? — в который раз спросил Ваня, заглядывая матери в глаза.
Анна сглотнула ком в горле. Как объяснить двухлетнему ребёнку, что его отец уже месяц живёт у бабушки и, похоже, возвращаться не собирается? Всё из-за той глупой ссоры…
— Скоро, малыш, — привычно соврала она, поправляя сползающий с носа шарф. — Папа… папа очень занят на работе.
Данила искоса глянул на мать, но промолчал. В свои семь он уже слишком хорошо понимал, что происходит. С того самого вечера, когда отец в очередной раз повысил голос, а потом просто развернулся и ушёл, хлопнув дверью так, что задребезжали стёкла, мальчик словно повзрослел на несколько лет.
Тот вечер врезался в память, как заноза…
— Опять ты за своё! — кричал муж, меряя шагами кухню. — Вечно тебе что-то не так! То я мало зарабатываю, то с детьми мало времени провожу!
— Серёжа, я просто попросила тебя хотя бы иногда забирать Данилу из школы, — устало возразила Анна, баюкая захныкавшего Ваню. — Мне одной тяжело успевать…
— А мне, значит, легко?! — он резко развернулся, сжимая кулаки. — Я с утра до ночи пашу, чтобы вы ни в чём не нуждались! А ты… ты только и делаешь, что пилишь меня!
— Я не пилю! — голос Анны дрогнул. — Я прошу о помощи! Неужели это так сложно — просто помочь мне с детьми?!
— Знаешь что… — Сергей медленно выдохнул, словно пытаясь успокоиться. — Я устал. Устал от твоих претензий, от этого вечного недовольства. Мне нужно проветриться.
Он схватил куртку и направился к выходу.
— Сергей, подожди! — Анна дёрнулась следом, но споткнулась о разбросанные игрушки. — Давай поговорим спокойно!
Единственным ответом был грохот захлопнувшейся двери.
Тогда она ещё не знала, что это только начало. Что впереди её ждут бесконечные одинокие вечера, когда она будет вглядываться в темноту за окном, надеясь услышать знакомые шаги на лестнице. Что маленький Ваня будет каждый день спрашивать о папе, а она не будет знать, что ответить.
Что Данила начнёт просыпаться по ночам от кошмаров и молча забираться к ней в постель, прижимаясь всем телом, словно боясь, что и мама однажды исчезнет…
Первую неделю она почти не спала, прислушиваясь к каждому шороху за дверью. Телефон молчал. Сергей словно растворился в воздухе. Только от общих знакомых она узнала, что муж живёт у матери.
— Дай ему время остыть, — советовали подруги. — Мужчинам иногда нужно побыть одним, подумать…
И она ждала. День за днём, неделя за неделей. Пыталась жить как прежде — водила Данилу в школу, играла с Ваней, готовила обеды. Только всё чаще заставала себя застывшей у окна с невымытой тарелкой в руках, глядя куда-то вдаль затуманенным взглядом.
А потом, спустя месяц молчания, он позвонил.
Сердце бешено заколотилось, когда она увидела знакомый номер на экране. Руки дрожали так, что она едва не уронила телефон.
— Нам нужно поговорить, — сухо сказал он. — Давай встретимся в парке, возле детской площадки.
Анна помнила каждую секунду той встречи. Как спешила в парк, толкая перед собой коляску с Ваней, как билось сердце от предвкушения и страха. Как замерла, увидев знакомый силуэт на скамейке…
Но перед ней был другой человек. Чужой, с холодным взглядом и плотно сжатыми губами. От прежнего Сергея, который когда-то носил её на руках и читал сказки детям, не осталось и следа.
— Ты разочаровала мою маму, — начал он без предисловий, даже не взглянув на вертящегося в коляске Ваню. — Говорит, ты совсем её не уважаешь, огрызаешься постоянно…
— Что?.. — Анна растерянно моргнула. — Сергей, мы месяц не виделись, а ты… ты начинаешь с претензий своей матери?!
— А с чего мне начинать? — он раздражённо дёрнул плечом. — С того, как ты достала меня своим вечным недовольством? Или с того, как ты настраиваешь детей против моей матери?
— Я?! — от возмущения у неё перехватило дыхание. — Да я никогда…
— ПАПА! — Ваня наконец заметил отца и радостно потянул к нему ручки. — Папочка!
Сергей словно не слышал. Он продолжал говорить что-то о матери, о том, как она переживает из-за «неблагодарной невестки», но Анна уже не слушала. В ушах шумело, к горлу подкатывала тошнота. Она резко развернула коляску.
— Папа! ПАПА! — отчаянно закричал Ваня, выворачиваясь из ремней безопасности.
Она почти бежала по аллее, глотая слёзы и едва видя дорогу. Крики сына били по сердцу, как удары молота. Сергей не окликнул их, не побежал следом. Просто стоял и смотрел вслед, засунув руки в карманы.
Следующий месяц прошёл как в тумане. Анна словно оцепенела, двигалась на автопилоте — будила детей, готовила завтрак, отводила Данилу в школу… Только по ночам, когда мальчики засыпали, позволяла себе беззвучно плакать в подушку.
— Деточка, тебе нужно встряхнуться, — говорила баба Люда, соседка, которая часто присматривала за детьми. — Посмотри на себя — краше в гроб кладут! Сходи в парикмахерскую, что ли…
И Анна пошла. Не столько ради себя, сколько ради детей — они не должны видеть мать в таком состоянии. Подстриглась, сделала укладку. А через неделю устроилась в тот же салон администратором — хозяйка, добрая женщина, прониклась её историей и решила дать шанс.
Жизнь понемногу налаживалась. Баба Люда с радостью согласилась присматривать за мальчиками, пока Анна на работе. Данила немного повеселел, даже начал получать пятёрки в школе. Ваня… Ваня всё ещё спрашивал про папу, но уже не так часто.
А потом раздался тот звонок.
— Анна Викторовна? — сухой женский голос в трубке показался ей смутно знакомым. — Вас беспокоит судья Петрова. Завтра в десять утра состоится слушание по иску о вашем выселении. Явка обязательна.
Земля ушла из-под ног.
— К-какое выселение? — пролепетала она непослушными губами. — Я не…
— Собственник жилья, Коновалова Тамара Ивановна, подала иск о вашем выселении как утратившей право пользования жилым помещением, — всё тем же безразличным тоном продолжила судья. — Все документы будут предоставлены в зале суда.
Свекровь. Квартира записана на свекровь.
Эта мысль оглушила её, как удар по голове. Когда они с Сергеем поженились, Тамара Ивановна предложила молодым жить в её «запасной» квартире. Тогда это казалось таким щедрым жестом…
— Но… но дети… — Анна с трудом находила слова. — Зима на дворе… Куда мы пойдём?!
— Это не в моей компетенции, — отрезала судья. — До встречи в суде.
В трубке раздались короткие гудки.
Следующие дни превратились в бесконечный кошмар. Анна металась между инстанциями, пытаясь найти помощь, защиту, хоть какую-то поддержку. Но везде слышала одно и то же:
— К сожалению, закон на стороне собственника… — Вы не прописаны в квартире, значит, не имеете прав… — Попробуйте договориться мирно…
Мирно! Она пыталась поговорить со свекровью. Приехала к ней домой, умоляла хотя бы подумать о внуках. В ответ услышала:
— Убирайся! Ты разрушила жизнь моего сына! Думаешь, я не вижу, как ты манипулируешь детьми?! Пошла вон отсюда!
Сергей стоял рядом с матерью, опустив глаза. Молчал. Только желваки ходили на скулах, когда Ваня, вцепившись в его брюки, звал: «Папочка, пойдём домой!»
На работе тоже не задалось. После того как она целый день проплакала в подсобке, пытаясь дозвониться хоть до одного адвоката, который взялся бы за её дело, хозяйка салона вызвала её для разговора.
— Анечка, милая, — начала она, виновато разводя руками, — ты же понимаешь… Клиенты не должны видеть зарёванного администратора. Может, тебе взять небольшой отпуск? За свой счёт? Пока всё не уладится?
Она понимала. Кивнула. Поблагодарила. И вышла на морозную улицу, сжимая в кармане жалкие остатки зарплаты.
Единственным лучиком света в этом мраке оставалась баба Люда. Старушка не только присматривала за детьми, пока Анна бегала по инстанциям, но и подкармливала их, отдавая последние деньги из своей скромной пенсии.
— Не переживай так, доченька, — говорила она, гладя Анну по голове морщинистой рукой. — Бог не без милости. Что-нибудь придумаем…
Но время шло, а выход не находился. Съёмное жильё стоило космических денег, особенно с учётом того, что многие отказывались сдавать квартиру матери с двумя маленькими детьми. Родственников в городе не было — Анна приехала сюда пять лет назад, вслед за Сергеем, оставив в родном посёлке только старенькую маму, которая сама едва сводила концы с концами.
А потом начались звонки из службы судебных приставов.
— Если не освободите помещение добровольно, будем действовать принудительно, — равнодушно объясняла женщина-пристав. — У вас осталась неделя.
Неделя… Семь дней на то, чтобы найти крышу над головой для себя и детей. Семь дней посреди суровой зимы, без денег, без поддержки, в чужом городе…
Вечером, уложив детей спать, Анна сидела на кухне, бессмысленно глядя в темноту за окном. Снег падал крупными хлопьями, укрывая город белым покрывалом. Где-то там, в этой снежной пустыне, должен быть их новый дом. Но где?
В дверь тихонько постучали. На пороге стояла баба Люда, кутаясь в потрёпанную шаль.
— Не спишь, голубушка? — старушка прошаркала к столу, тяжело опустилась на табурет. — Я тут подумала… — она замялась, теребя край шали. — У меня ведь комната лишняя есть. Тесновато будет, конечно, но на первое время…
Анна почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Баб Люд, вы и так столько для нас сделали…
— И ещё сделаю! — неожиданно твёрдо отрезала старушка. — Не для того я всю жизнь детей в школе учила, чтобы теперь смотреть, как мать с младенцами на улицу выгоняют!
Она решительно достала из кармана халата сложенный вчетверо листок.
— Вот, держи. Это телефон моей бывшей ученицы, она теперь в социальной службе работает. Говорит, есть программа помощи матерям-одиночкам. Может, чем помогут…
В эту ночь Анна впервые за долгое время заснула без слёз. А утром началась новая жизнь.
Социальная служба действительно помогла — выделили материальную помощь, помогли встать в очередь на социальное жильё. Хозяйка салона, узнав, что Анна нашла временное пристанище, позвонила сама и предложила вернуться на работу.
Переезд к бабе Люде прошёл в суматохе и слезах. Ваня не хотел покидать свою комнату, цеплялся за дверной косяк и кричал: «Не хочу! Тут папа нас найдёт!» Данила молча складывал свои учебники в рюкзак, сжав зубы так, что на щеках ходили желваки — совсем как у отца.
Тесная комнатка в квартире бабы Люды постепенно стала их новым домом. Старушка окружила их заботой и теплом, каждый вечер рассказывала детям сказки, учила Данилу играть в шахматы, гуляла с Ваней во дворе.
А через полгода случилось чудо — Анне предложили место старшего администратора в новом салоне красоты. С зарплатой, которой хватало на съём небольшой квартиры.
В день переезда баба Люда плакала, обнимая мальчиков.
— Не забывайте старую бабку, — шептала она, вытирая слёзы уголком платка.
— Как мы можем забыть нашу бабулю? — улыбнулась Анна, крепко обнимая старушку. — Вы же теперь наша семья.
Жизнь постепенно налаживалась. Данила пошёл во второй класс, стал лучшим учеником. Ваня перестал спрашивать про папу, зато часто говорил о «бабуле», которая научила его кормить голубей и рассказала столько интересных историй.
Однажды, укладывая детей спать в их новой квартире, Анна услышала, как Данила шепчет брату:
— Знаешь, Ванька, а мы ведь справились. Правда, мам?
Она прижала к себе сыновей, чувствуя, как сердце переполняется любовью и благодарностью. Да, они справились. Выстояли. И теперь точно знали — настоящая семья не там, где общая фамилия и квадратные метры, а там, где любят и поддерживают друг друга, несмотря ни на что.
За окном падал снег, укрывая город белым покрывалом. Но теперь это был уже другой снег — не холодный и пугающий, а мягкий и уютный. Снег, под которым прорастали новые надежды.
