Наталья едва добралась до подъезда, сжимая в руках тяжелую сумку с продуктами. Октябрьский ветер хлестал по лицу мокрыми листьями, а ноги гудели после десятичасовой смены в торговом центре. Работа товароведом требовала постоянного движения между складом и торговым залом, контроля поставок и общения с поставщиками. К вечеру Наталья выматывалась так, словно разгружала фуры собственными руками.
Поднимаясь на четвертый этаж, женщина мысленно составляла план ужина. Нужно было успеть приготовить что-то сытное для мужа Сергея, который должен был вернуться с заводской смены через час. А еще покормить трехлетнего Димку, которого днем водила в садик свекровь Валентина Николаевна.
Наталья тихо открыла дверь, надеясь не разбудить сына, если тот уже спал. Но в квартире горел свет, и из кухни доносился мерный стук пальцев по столу.
Сбросив туфли в прихожей, Наталья прошла на кухню. Валентина Николаевна сидела за круглым столом, накрытым клетчатой скатертью, и смотрела на настенные часы с таким видом, словно время лично задолжало этой женщине крупную сумму денег.
— Наконец-то явилась, — процедила свекровь, не поворачивая головы. — Уже восемь вечера.
Наталья кивнула и прошла к холодильнику, размышляя, что быстрее всего можно приготовить из имеющихся продуктов. Картофель был, мясо тоже, можно сделать жаркое.
— Ужин слишком поздно! — резко бросила Валентина Николаевна. — Мужчина с работы голодный приходит, а у тебя ничего готово!
Наталья замерла с открытой дверцей холодильника. Kровь медленно приливала к ушам, но женщина взяла себя в руки. Спорить со свекровью означало устроить скандал, который услышит соседи, а завтра весь подъезд будет судачить об их семейных делах.
— Сейчас приготовлю, — тихо ответила Наталья, доставая из холодильника мясо и овощи.
Валентина Николаевна демонстративно посмотрела на часы и качнула головой. Женщина словно питалась чужим недовольством, находя в критике особое удовольствие.
— Димка уже час спрашивает, когда мама придет, — продолжала свекровь. — А мне объяснять нечего. Где мама? На работе. Почему так поздно? Потому что ей работа важнее семьи.
Наталья поставила на стол разделочную доску и начала чистить картофель. Движения были четкими, привычными — за три года совместной жизни с мужем и свекровью женщина выработала автоматизм во всех домашних делах.
— Димка где? — спросила Наталья, стараясь переключить внимание свекрови на внука.
— Спит уже. В отличие от некоторых, ребенок соблюдает режим.
Наталья продолжала чистить овощи, стараясь не реагировать на колкости. Сергей предупреждал, что мать бывает резкой, но просил потерпеть. Валентина Николаевна растила сына одна после развода, работала медсестрой в больнице и, по словам Сергея, заслужила спокойную старость в кругу семьи.
Только что это была за спокойная старость, если каждый день превращался в сплошные претензии?
— Ты только и умеешь, что опаздывать! — громче заговорила Валентина Николаевна, видя, что невестка молчит. — Я в твоем возрасте и работала, и ребенка растила, и дом в порядке держала. А у тебя что? Одни отговорки!
Нож в руках Натальи дрогнул, но женщина продолжала резать морковь. Кольца получались неровными, но сейчас это было неважно.
— Сергей не жаловался, — тихо ответила Наталья.
— Сергей вообще ничего не говорит! — вскинулась свекровь. — Потому что воспитанный. Но я вижу, как мужчина мучается! Приходит домой, а жена на работе. Ужина нет, порядка нет, жена усталая и злая ходит!
Валентина Николаевна встала из-за стола и подошла ближе. Наталья почувствовала, как напряжение в кухне достигло критической точки.
— В этой квартире твое место у плиты, так что молчи и не высовывайся! — прозвучало над самым ухом.
Время словно остановилось. Наталья подняла глаза от разделочной доски и посмотрела на свекровь. Валентина Николаевна стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на невестку с вызовом.
Кровь прилила к лицу Натальи так резко, что стало трудно дышать. В голове пронеслись сотни фраз, которые хотелось выкрикнуть в ответ. О том, что эта квартира куплена на деньги Натальи тоже. О том, что Сергей прекрасно умеет готовить сам. О том, что у каждого человека есть право на уважение.
Но вместо крика Наталья молча отложила нож. Взяла кастрюлю, которую уже поставила на плиту, и аккуратно поставила обратно на полку. Закрыла пакет с мясом и убрала его в холодильник.
Валентина Николаевна наблюдала за действиями невестки с растущим недоумением.
— Ты что делаешь?
Наталья не ответила. Женщина собрала с доски очистки, выбросила их в мусорное ведро и тщательно вымыла руки. Движения были спокойными, размеренными.
— Ты меня слышишь? — повысила голос свекровь.
Наталья вытерла руки полотенцем, развернулась и посмотрела Валентине Николаевне прямо в глаза. Несколько секунд женщины стояли друг напротив друга в полной тишине.
— Готовьте сами, — спокойно сказала Наталья.
— Что?! — вытаращила глаза свекровь.
Но Наталья уже повернулась и направилась к выходу из кухни. За спиной раздался возмущенный крик Валентины Николаевны, но слова женщина уже не разбирала.
В спальне горел ночник. Димка спал в своей кроватке, раскинув руки и тихо посапывая. Наталья присела на край кровати и посмотрела на сына. Мальчик был похож на Сергея — те же темные волосы, тот же упрямый подбородок.
Из кухни доносились громкие звуки — Валентина Николаевна что-то грохотала, видимо, принялась готовить ужин сама. Хорошо. Пусть привыкает.
Наталья легла рядом с сыном поверх одеяла и закрыла глаза. Впервые за долгие месяцы напряжение начало отступать. Не было чувства вины за недоготовленный ужин, не было тревоги за несделанные дела.
Было только спокойствие и четкое понимание: что-то изменилось навсегда.
Когда через полчаса в квартире хлопнула входная дверь, Наталья даже не пошевелилась. Пусть Сергей разбирается с матерью сам. А завтра будет новый день, и многое в их семье изменится.
Проснувшись утром, Наталья уже точно знала — больше терпеть подобное отношение не станет. Решение созрело за ночь и теперь казалось единственно правильным. Валентина Николаевна вчера переступила черту, за которой заканчивается семейное терпение и начинается элементарное человеческое достоинство.
Сергей ушел на работу рано, как обычно. Валентина Николаевна еще спала в своей комнате. Наталья тихо разбудила Димку, умыла мальчика и одела в теплые вещи. Ребенок удивленно моргал, не понимая, почему сегодня утренние сборы проходят иначе.
— Мама, мы в садик идем? — шепотом спросил Димка.
— Нет, солнышко. Сегодня мы поедем к бабушке Лиде, — тихо ответила Наталья, застегивая сыну куртку.
Собрала вещи быстро и методично. Детская одежда на неделю, игрушки, книжки. Для себя взяла только самое необходимое — джинсы, свитера, рабочую форму. Все поместилось в одну дорожную сумку.
Валентина Николаевна проснулась от звука закрывающихся шкафов. Женщина вышла из комнаты в халате, растрепанная и недовольная ранним шумом.
— Что за беготня с утра? — проворчала свекровь, увидев Наталью с сумкой.
— Мы едем к маме на неделю, — спокойно ответила Наталья, застегивая молнию на сумке.
Валентина Николаевна растерянно заморгала. Видимо, такого поворота событий женщина не ожидала.
— Как это на неделю? А работа? А Сергей?
— С работы я возьму отгул. А Сергей разберется, — Наталья надела куртку и взяла Димку за руку.
— Постой! — громче заговорила свекровь. — А кто будет кормить семью?! Кто будет дом содержать?!
Наталья остановилась у входной двери и обернулась. Валентина Николаевна стояла посреди прихожей с растерянным лицом.
— Раз вы хозяйка в этом доме, разберетесь сами, — ровным тоном ответила Наталья.
— Ты что, совсем ума лишилась?! — вскинулась свекровь. — Семью бросаешь из-за пустяков!
— Это не пустяки, Валентина Николаевна. Это уважение.
Наталья взяла сумку, открыла дверь и вышла на лестничную площадку. Димка послушно топал рядом, крепко держась за мамину руку.
За спиной раздавался возмущенный голос свекрови, но слова уже не доходили. Дверь закрылась, отрезав поток претензий.
В автобусе Димка сидел у окна и рассматривал проплывающие мимо дома. Мальчик был рад поездке к бабушке Лиде — там его всегда ждали сладости и интересные игры.
— Мам, а долго мы у бабушки будем? — спросил ребенок.
— Неделю, сынок. Может, чуть больше.
Наталья смотрела в окно автобуса и чувствовала, как с каждым километром напряжение отступает. Не было тревоги за недоваренный суп или неглаженные рубашки. Не было страха услышать очередную колкость или упрек.
Мать Лидия Васильевна встретила дочь и внука у калитки частного дома. Пожилая женщина сразу поняла, что что-то случилось — по лицу Натальи было видно.
— Проходите, голубчики. Чай ставить буду, — сказала Лидия Васильевна, обнимая внука.
За чаем Наталья коротко рассказала о произошедшем. Мать слушала молча, лишь изредка качая головой.
— Правильно сделала, дочка. Никто не имеет права так с тобой разговаривать. Даже свекровь.
— Просто устала, мама. Каждый день как на иголках. Работаешь, домой приходишь — а там новые претензии.
— А Сергей что?
— Сергей в стороне держится. Говорит, мать характерная, но привыкнуть можно.
Лидия Васильевна поджала губы. Старшее поколение понимало семейные отношения по-своему, но унижение терпеть не стоило никому.
— Поживи пока здесь. Отдохнешь, голову в порядок приведешь.
Первые два дня Наталья просто отсыпалась. Вставала когда хотела, завтракала без спешки, играла с Димкой в саду. Мать не задавала лишних вопросов, просто готовила вкусные обеды и следила, чтобы внук не простудился.
Сергей звонил каждый вечер. Сначала голос был растерянным.
— Когда вернетесь? Мама спрашивает.
— Не знаю пока.
— Наташ, ну нельзя же так. Из-за одной ссоры…
— Это не одна ссора, Сережа. Это каждый день.
К третьему дню тон мужа изменился. В голосе появились усталость и раздражение.
— Дома бардак полный. Мама пыталась готовить, все пересолила. Я в магазин бегаю после работы, не успеваю ничего.
— А раньше я успевала, — спокойно ответила Наталья.
— Ну это же твоя работа! Ты жена!
— Жена, а не прислуга. И уж точно не объект для оскорблений.
Сергей помолчал на том конце провода.
— Мама говорит, что не хотела тебя обидеть.
— Мама твоя сказала много интересного. Про мое место у плиты, например.
— Наташ…
— Я подумаю о возвращении, когда ты научишься уважать жену, а мама — сдерживать язык.
Наталья отключила телефон и почувствовала удивительную легкость. Впервые за долгое время женщина говорила то, что думала, не боясь последствий.
К концу недели звонки от Сергея стали отчаянными.
— Мама извиняется. Обещает больше не вмешиваться.
— Посмотрим, — ответила Наталья.
— Возвращайся, пожалуйста. Понял уже, что без тебя ничего не получается.
— Это хорошо, что понял.
Валентина Николаевна к телефону так и не подошла за всю неделю. Но через Сергея передавала, что соскучилась по внуку и просит вернуться.
На восьмой день Наталья собрала вещи. Димка радостно прыгал — соскучился по папе и своим игрушкам.
— Ты уверена? — спросила мать, провожая дочь.
— Уверена. Но теперь все будет по-другому.
Дома Наталью встречали виноватый Сергей и притихшая Валентина Николаевна. Свекровь выглядела усталой — видимо, неделя домашнего хозяйства далась нелегко.
— Привет, — осторожно поздоровалась Валентина Николаевна.
— Добрый вечер, — ответила Наталья, снимая куртку.
Больше никто ничего не сказал. Димка побежал к игрушкам, Сергей засуетился, помогая разобрать вещи.
За ужином Валентина Николаевна старательно хвалила приготовленный Натальей суп. Женщина словно ходила по тонкому льду, боясь сказать лишнее слово.
— Очень вкусно получилось, — робко заметила свекровь.
— Спасибо, — кивнула Наталья.
Больше претензий к готовке, уборке или рабочему графику не поступало. Валентина Николаевна поняла простую истину — хорошую невестку легко потерять, если не ценить. А найти новую хозяйку в дом оказалось куда сложнее, чем критиковать имеющуюся.
Наталья тоже изменилась. Женщина больше не извинялась за каждую мелочь и не терпела неуважительного тона. Достаточно было одного твердого взгляда, чтобы свекровь прикусила язык.
Семейная иерархия выстроилась заново. Теперь Валентина Николаевна была гостьей в доме сына, а не хозяйкой. И место каждого определялось не криками и претензиями, а взаимным уважением.
