— А ну, не трожь сервиз! Это для людей, а не для твоих посиделок! — голос Галины Петровны, густой и властный, как сирена теплохода, разрезал тишину коридора. — И вообще, Лена, ты время видела? Тридцать первое число уже на пятки наступает, а у тебя конь не валялся.
Лена застыла с коробкой елочных игрушек в руках. Она только вернулась с работы — годовой отчет в логистической фирме выпил из нее все соки, оставив лишь желание упасть лицом в подушку и проспать до третьего января. Но в прихожей ее собственной квартиры, которую они с Игорем купили в ипотеку полгода назад, стояла Галина Петровна.
Свекровь была монументальна. В расстегнутой шубе из стриженой нутрии, которая делала её похожей на разгневанную боярыню, она занимала собой все пространство. Рядом громоздились клетчатые сумки, туго набитые чем-то шуршащим и звякающим.
— Галина Петровна, — Лена аккуратно поставила коробку на тумбочку. — Мы же договаривались. Новый год мы с Игорем встречаем вдвоем. Тихо. Без гостей.
— Договаривались они! — фыркнула свекровь, скидывая сапоги. Один сапог гулко ударился о плинтус. — Мало ли что вы там шептали под одеялом. Семья — это клан, Лена. Клан! А вы тут как бирюки. В общем, слушай мою команду: вставала и быстро пошла накрывать новогодний стол. Вечером тут вся моя родня будет.
Лена моргнула. Усталость на секунду сменилась изумлением.
— Какая родня?
— Обыкновенная. Сестра моя, Зинаида из Сызрани с мужем, племянник Виталик с невестой, ну и тетка Клава, если доедет, у неё радикулит, но она боевая. И Ларочка.
— Ларочка? — переспросила Лена, чувствуя, как внутри начинает закипать холодная злость.
— Да, Лариса. Дочка соседки моей. Девочке одиноко, муж бросил, надо поддержать. Она, кстати, Игоря нашего с детского сада знает. Прекрасная хозяйка, между прочим. Не то что некоторые, у которых в холодильнике мышь от тоски повесилась.
В этот момент из ванной вышел Игорь. В домашней футболке, с полотенцем на шее, он выглядел расслабленным ровно до той секунды, пока не увидел мать. Его лицо мгновенно приобрело выражение школьника, не выучившего урок.
— Мам? Ты чего без звонка?
— А к родному сыну теперь по записи, как в поликлинику? — Галина Петровна по-хозяйски прошла на кухню, волоча за собой одну из сумок. — Давай, сынок, помогай. Там в машине еще три пакета. Гусь, соленья, наливка. Будем пир закатывать.
Игорь растерянно посмотрел на жену. Лена молчала, скрестив руки на груди. Она ждала. Ждала, что муж скажет: «Мама, это неудобно, у нас другие планы».
— Лен, ну… — Игорь виновато почесал затылок. — Раз уж приехали… Тетя Зина все-таки издалека. Не выгонять же.
Лена глубоко вдохнула. Воздух пах тяжелыми духами свекрови «Красная Москва» и мокрым мехом.
— Конечно, не выгонять, — тихо сказала она. — Но готовить на десять человек я не буду. Я устала.
— Ой, да что ты там устала! — донеслось из кухни, сопровождаемое грохотом кастрюль. — Бумажки перекладывать — не вагоны разгружать. Я вот в твои годы и на заводе смену стояла, и троих детей обшивала. Иди, чисти картошку, Ларочка скоро придет, она поможет, раз ты у нас такая нежная.
Лена посмотрела на Игоря. Тот отвел взгляд и начал натягивать джинсы, чтобы идти к машине за остальными пакетами.
— Я тебя услышала, Галина Петровна, — громко сказала Лена. — Располагайтесь.
Она развернулась и ушла в спальню. Закрыла дверь. Достала телефон.
Ситуация была не просто неприятной, она была показательной. Свекровь не просто приехала в гости — она приехала метить территорию. И Ларочка эта здесь не случайно. Галина Петровна давно намекала, что «городская фифа» Лена с её карьерой и отсутствием тяги к консервации — не пара её «золотому» Игорю.
Лена набрала номер.
— Алло, пап? Привет. Слушай, планы меняются. Да. Нет, мы не приедем к вам второго. Приезжайте сегодня. Да, все. И дядю Мишу бери. И баян бери. Да, тот самый. Свекровь банкет устраивает, говорит, места всем хватит.
Через час кухня напоминала штаб перед наступлением. Галина Петровна, повязав голову платком, командовала парадом. Игорь безропотно чистил гору картошки, стараясь не смотреть на жену.
Лена же вела себя странно. Она не скандалила, не плакала, не ушла из дома, хлопнув дверью. Она переоделась в нарядное платье, накрасила губы и села в кресло в гостиной с книгой.
— Ты погляди на нее! — возмущалась Галина Петровна, шинкуя капусту с пугающей скоростью. — Царица Савская! Свекровь на кухне горбатится, а она читает! Игорь, ты кого в дом привел?
— Мам, тише, — шипел Игорь. — Лена правда устала. Она премию получила, весь отдел на ней висел.
— Деньги — это не оправдание лени! Женщина должна создавать уют!
В дверь позвонили.
На пороге стояла Ларочка. Это была пышная, румяная девица с глазами побитой собаки и огромным тортом в пластиковой коробке.
— Ой, здрасьте, — пропела она, заходя в квартиру как к себе домой. — Галина Петровна, я тут майонез домашний принесла, как вы просили!
— Ларочка, золотце! — расцвела свекровь, вытирая руки о передник. — Проходи, милая. Вот, учись, Лена! Человек и работает, и майонез крутит.
Лена оторвалась от книги, смерила Ларису холодным взглядом и вежливо кивнула:
— Добрый вечер. Бахилы в корзинке, пол только помыли.
Лариса поперхнулась улыбкой, но Галина Петровна тут же замахала руками:
— Какие бахилы! Свои люди! Проходи, Ларочка, не слушай её. Игорек, иди встреть гостью!
Игорь вышел из кухни, держа нож с налипшей картофельной кожурой. Лариса зарделась:
— Привет, Игорек. Сто лет не виделись. Ты возмужал…
Лена с интересом наблюдала за этой сценой. Сценарий был написан плохо, но актеры старались. Галина Петровна явно решила устроить показательное сравнение: «плохая жена» против «идеальной женщины».
К шести вечера квартира наполнилась шумом. Прибыла тетя Зина с мужем — грузным мужчиной по имени Толик, который с порога спросил, где тут курить, и, не дождавшись ответа, пошел на балкон. Приехал племянник Виталик — дерганый парень, уткнувшийся в телефон.
Квартира гудела. Родственники бесцеремонно ходили по комнатам, трогали шторы, обсуждали ремонт.
— Обои-то темноваты, — громко заявила тетя Зина, ковыряя пальцем виниловое покрытие в коридоре. — Игорек, это ты выбирал? Ну понятно, мужской вкус. Женской руки не чувствуется.
— Это дизайнерские обои, итальянские, — спокойно заметила Лена, проходя мимо с блюдом мандаринов. — И выбирала их я.
— Ну, за такие деньги могли бы и повеселее взять, в цветочек, — не унималась Зина. — Галя, а квартира-то на кого записана? На Игоря, поди? Он же у тебя добытчик.
Галина Петровна, несшая в гостиную огромное блюдо с гусем, многозначительно хмыкнула:
— Ну а кто ж еще? Сын у меня работящий, все в дом, все в семью.
Лена остановилась. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь чавканьем дяди Толика, который уже дегустировал нарезку. Игорь, расставлявший фужеры, замер. Он знал правду. Лена знала правду.
Первоначальный взнос за квартиру — это наследство Лены от бабушки плюс её накопления. Ипотеку они платили пополам, но основной доход в семье сейчас приносила именно она, так как у Игоря на стройке было межсезонье.
— Игорь? — Лена посмотрела на мужа. — Ты ничего не хочешь рассказать родственникам?
Игорь покраснел, его шея пошла пятнами.
— Лен, давай не сейчас. Люди за стол садятся.
— Нет уж, почему не сейчас? — Галина Петровна уперла руки в бока. — Что ты имеешь сказать? Что ты тут хозяйка? Так запомни, деточка: где муж, там и дом. А ты пришла на все готовое.
В этот момент в дверь снова позвонили. Звонок был настойчивый, требовательный.
Лена улыбнулась. Улыбка вышла хищной.
— А вот и мои гости.
Она открыла дверь. В квартиру, принеся с собой запах мороза и дорогого табака, вошел отец Лены, Виктор Сергеевич — крепкий мужчина с седым ежиком волос и взглядом, которым можно было забивать гвозди. За ним следовал дядя Миша с футляром от баяна и еще двое крепких мужчин — двоюродные братья Лены.
— Добрый вечер в хату! — громыхнул Виктор Сергеевич. — Доча, принимай десант. Мы тут решили, раз у вас сабантуй, то чего нам дома киснуть?
Галина Петровна выронила салфетку. Лариса вжалась в диван. Дядя Толик поперхнулся колбасой.
— Это кто? — спросила свекровь, теряя былую уверенность.
— Это? — Лена обвела рукой новоприбывших. — Это моя родня, Галина Петровна. Папа, дядя Миша, братья. Проходите, мужчины, не стесняйтесь. Свекровь говорит, что Новый год — праздник семейный, клановый. Вот и объединим кланы.
Виктор Сергеевич прошел в гостиную, оглядел собравшихся цепким взглядом и остановился на Игоре.
— Здорово, зятек. Что такой смурной? Теща обижает? Или матушка?
Он подошел к столу, отодвинул блюдо с гусем, которое поставила Галина Петровна, и водрузил на середину стола огромную бутылку элитного коньяка.
— Ну, будем знакомы. Виктор. Отец хозяйки этой жилплощади.
В комнате повисла звенящая тишина. Даже телевизор, где шла «Ирония судьбы», казалось, притих.
— В смысле… хозяйки? — переспросила тетя Зина.
— В прямом, — Виктор Сергеевич сел во главу стола, подвинув дядю Толика плечом. — Документы-то на Ленку оформлены. И взнос её был. Мы с матерью добавили, бабушка оставила. А Игорек, — он по-дружески, но весомо похлопал зятя по плечу, — Игорек молодец, ремонт помогает делать. Рукастый парень. Но зачем же чужие заслуги присваивать, верно, сваха?
Галина Петровна пошла красными пятнами. Её легенда про «сына-олигарха» и «приживалку-невестку» рушилась на глазах у всей родни из Сызрани.
— Мы… мы не знали, — пробормотала Лариса, вставая. — Я, наверное, пойду.
— Сидеть! — рявкнул дядя Миша, расчехляя баян. — Куда пошла? Штрафную сейчас пить будем!
Вечер перестал быть томным. Это была не просто вечеринка, это была показательная порка вежливостью. Родственники Лены были громкими, веселыми, но жесткими людьми. Они мгновенно перехватили инициативу. Дядя Миша заиграл что-то залихватское, братья Лены начали ухаживать за Ларисой так настойчиво, подкладывая ей салаты и подливая вино, что та не знала, куда деть глаза от смущения.
Галина Петровна сидела молча, поджав губы. Ей не давали и слова вставить. Стоило ей открыть рот, чтобы сделать замечание, как Виктор Сергеевич тут же перебивал её громогласным тостом:
— А давайте выпьем за мудрость! За то, чтобы родители не лезли в семьи детей со своими уставами! И за то, чтобы гости знали свое место и уважали хозяев!
Чокаться приходилось всем…
Ближе к одиннадцати ситуация накалилась. Галина Петровна, выпив лишнего, решила пойти ва-банк.
— А все равно! — вдруг заявила она, стукнув вилкой по тарелке. — Квартира — это стены. А уют создает женщина! Вот Ларочка — она бы тут такие шторы повесила, такие пироги пекла! А Лена твоя только командует! Игорь, скажи хоть слово! Ты мужик или кто?
Игорь сидел, опустив голову. Он смотрел на скатерть, на свои руки. Потом поднял глаза на мать. В них было что-то новое. Не раздражение, не страх, а усталость и внезапное прозрение.
Он встал.
— Мам, хватит, — сказал он тихо, но в наступившей тишине его услышали все. — Хватит сватать мне Ларису. Хватит делить нашу квартиру. Хватит врать тете Зине, что я тут все купил. Мы с Леной партнеры. И я люблю её. А пироги… да не нужны мне твои пироги, если мне ими потом каждый день в лицо тычут.
Галина Петровна открыла рот, хватая воздух, как рыба.
— И еще, — Игорь повернулся к тете Зине. — Обои Лена выбирала. И мне они нравятся. А кому не нравятся — гостиница «Центральная» в двух кварталах отсюда. Номера там свободные есть, я проверял.
Лена посмотрела на мужа с удивлением и теплотой. Впервые за долгое время она увидела не уставшего парня в сером свитере, а того мужчину, за которого выходила замуж.
Виктор Сергеевич довольно хмыкнул и подмигнул дочери.
— Ну вот. Прорезался голос. Наливай, Миша!
Лариса, воспользовавшись моментом, тихо выскользнула в прихожую. За ней никто не пошел.
Под бой курантов обстановка за столом изменилась. Сызранская родня, поняв, откуда ветер дует и кто тут реальная власть, быстро переметнулась. Тетя Зина уже нахваливала салат, купленный Леной в кулинарии, утверждая, что он «ну прям как домашний», а дядя Толик с уважением слушал байки Виктора Сергеевича про рыбалку.
Галина Петровна сидела прямая, как палка. Она не ела, не пила. Она поняла, что проиграла. Не битву за квартиру, а битву за влияние. Её власть, построенная на громком голосе и манипуляциях, разбилась о спокойную силу Лены и её семьи.
Когда отгремели салюты, гости начали расползаться. Виктор Сергеевич, уходя, обнял Лену и шепнул:
— Если что — звони. У нас еще тетка Валя в резерве есть, она вообще танк.
В квартире стало тихо. Гора грязной посуды в раковине напоминала Пизанскую башню. Галина Петровна, молча собрав свои сумки (часть продуктов так и осталась нетронутой), стояла в прихожей. Весь её боевой запал иссяк.
— Я… наверное, завтра к сестре поеду, — буркнула она, не глядя на сына. — У Зины в гостинице места нет, переночую, а утром к ней.
— Я вызову такси, мам, — спокойно сказал Игорь. — Не надо к сестре. Поезжай домой. Отдохни.
Свекровь вскинула голову, хотела что-то съязвить, но встретилась взглядом с Леной. Лена не улыбалась злорадно, не торжествовала. Она смотрела устало и спокойно. В этом взгляде читалось: «Я не против тебя. Я просто за себя».
Дверь за свекровью закрылась. Щелкнул замок.
Игорь подошел к Лене, обнял её сзади и уткнулся носом в волосы.
— Прости меня. Я идиот.
— Ты не идиот, — вздохнула Лена, откидываясь на его плечо. — Ты просто очень терпеливый. Но иногда терпение — это не добродетель, а способ позволить другим вытирать об себя ноги.
— Больше этого не будет, — твердо сказал он. — Обещаю. Следующий Новый год — на Мальдивах. Или в тайге. Где угодно, только без «клана».
Лена рассмеялась. Она посмотрела на остатки пиршества, на пятно от вина на скатерти, на забытый дядей Толиком шарф.
— Знаешь, — сказала она, беря со стола мандарин. — А гусь у неё все-таки вкусный получился. Жаль только, что пересолила.
— Это от слез, наверное, — предположил Игорь.
— Нет, — покачала головой Лена. — Это от злости. Но ничего. Злость выходит, а опыт остается. Пошли спать. Посуду помоем завтра. Или вообще выкинем.
За окном падал снег, укрывая город, скрывая следы шин и человеческие ошибки. В квартире наконец-то наступил тот самый Новый год, которого они хотели — тихий, честный и только для них двоих.
