— Дверь с петель сниму, если не откроешь! — голос за дверью дребезжал от ярости, перемежаясь с грохотом кулаков.
Вера вздрогнула. Она стояла в прихожей, прижавшись спиной к стене и крепко зажмурившись, будто могла так отгородиться от происходящего. Мобильный в её руке непрерывно вибрировал — муж уже в третий раз пытался дозвониться.
— Эй, ты там оглохла? — не унималась Алевтина Петровна. — Я знаю, что ты дома! Машина во дворе стоит!
Вера перевела взгляд на настенные часы — двадцать минут одиннадцатого вечера. Кто в здравом уме заявляется без предупреждения в такое время?
— Сейчас позвоню Валерке, пусть сам разбирается со своей женушкой! — пригрозила свекровь и демонстративно зашуршала чем-то в сумке, видимо, доставая телефон.
Вера почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Четыре года брака, и все эти годы Алевтина Петровна была как заноза — не вытащишь, но и терпеть невозможно. Вера опустила глаза на экран телефона. «Валера» и четыре пропущенных вызова. Муж на смене, вернётся только утром, а до этого ещё столько времени…
— Алло, сынок! — раздалось из-за двери. — Представляешь, я под дверью который час стою, а твоя жена меня не пускает! Может, у неё там кто-то есть? А?
Вера вздрогнула от этих слов. Вот так всегда — сразу на самое больное.
Валерий Степанов, старший следователь Центрального РОВД, устало потёр переносицу. Ночная смена только началась, а он уже чувствовал себя выжатым, как лимон. В отделе не хватало людей, а дел всё прибавлялось. Телефон завибрировал — мама. Уже третий раз за вечер.
— Да, мам, — ответил он, заранее зная, что разговор будет непростым.
— Сынок! Представляешь, я под дверью который час стою, а твоя жена меня не пускает! Может, у неё там кто-то есть? А?
Валерий почувствовал, как внутри всё сжалось. Опять двадцать пять.
— Мам, сейчас почти одиннадцать вечера. Зачем ты вообще туда поехала? — он старался говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало.
— А что такого? Я не могу к родному сыну приехать? — в голосе матери появились обиженные нотки. — Я пирожков напекла, хотела вас побаловать. А эта… не пускает!
— Мам, мы же договорились — никаких визитов без предупреждения, — Валерий ощутил, как начинает раскалываться голова.
— Ах, вот как? Теперь мне, значит, разрешение нужно, чтобы родного сына увидеть? — голос матери взлетел на октаву выше. — Это всё она тебя настроила! Ты раньше не таким был!
Валерий сжал переносицу пальцами. В кабинет заглянул Михалыч, бросил вопросительный взгляд, но, увидев выражение лица коллеги, молча прикрыл дверь.
— Мама, успокойся. Я на работе, на смене. Дома буду только утром, — он старался говорить как можно более сухо и официально. — Верни пирожки домой, мы с тобой всё обсудим завтра.
— Завтра? А что мне сегодня делать? До дома два часа на автобусе добираться! — возмутилась Алевтина Петровна. — Я, между прочим, не девочка уже, мне шестьдесят три! Как я поеду? Да и последний автобус ушёл!
Валерий прикрыл глаза. Он прекрасно знал, что автобусы ходят до половины двенадцатого, а такси мать использовать умеет, когда ей выгодно.
— Мам, возьми такси. Я оплачу.
— Так не в деньгах дело! — возразила мать. — Просто поговори с ней, пусть впустит меня! Я переночую у вас, а утром мы вместе позавтракаем. Я тебе твои любимые оладушки сделаю!
Валерий почувствовал, как его загоняют в угол. Как всегда.
— Дай трубку Вере, — сказал он, сдаваясь.
— Так она не открывает! Я тебе об этом и говорю! — торжествующе воскликнула Алевтина Петровна. — Звони ей сам!
Телефон в руке Веры снова завибрировал. Она глубоко вздохнула и нажала на зеленую кнопку.
— Валера, я…
— Вера, пожалуйста, впусти маму, — голос мужа звучал устало и отстранённо. — Она останется на ночь.
Вера почувствовала, как внутри всё оборвалось. Опять. Всё повторяется.
— Валера, мы же договаривались. Никаких внезапных визитов. Тем более ночью, — она старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
— Вер, я всё понимаю, но что я могу сделать? Она уже там, последний автобус ушёл. Не на улице же ей ночевать, — в голосе мужа сквозила усталость.
— Да? А знаешь, который сейчас час? — Вера подошла к окну и отодвинула штору. — Последний автобус уходит через полчаса. Она прекрасно успеет.
— Вера, пожалуйста, — Валерий говорил уже с нескрываемым раздражением. — Я на работе, у меня куча дел. Давай не будем это сейчас обсуждать.
— Конечно, — горько усмехнулась Вера. — Ты всегда так говоришь. «Давай не будем сейчас». А когда будем, Валера?
В трубке повисло молчание.
— Послушай, — наконец произнёс он. — Просто открой дверь. Я обещаю, мы всё обсудим, когда я вернусь. Серьёзно.
Вера посмотрела на дверь, за которой продолжала что-то бормотать свекровь. Она знала, что это «серьёзно» никогда не наступит. Как всегда.
— Хорошо, — сухо ответила она. — Передай своей маме, что я открою. Но, Валера, это в последний раз. Я не шучу.
Она нажала на отбой, не дожидаясь ответа, и направилась к двери.
Утро выдалось хмурым и промозглым. Валерий возвращался домой после смены с тяжёлым предчувствием. Он знал, что там его ждёт.
Когда он открыл дверь своим ключом, из кухни доносились голоса. Точнее, один голос — его матери. Валерий разулся и прошёл на кухню. За столом сидела Алевтина Петровна, перед ней стояла чашка чая, а рядом — большая тарелка с оладьями. Вера стояла у плиты, спиной к двери, и что-то помешивала в кастрюле.
— А вот и наш герой! — воскликнула мать, увидев сына. — Заходи, садись. Я тебе оладушек напекла, как обещала.
Вера не обернулась.
— Доброе утро, — осторожно произнёс Валерий.
— Доброе, — отозвалась Вера, не поворачиваясь.
— Ну что ты там копаешься? — обратилась Алевтина Петровна к невестке. — Сын с работы пришёл, голодный, наверное. А она, как всегда, не торопится.
Валерий увидел, как напряглись плечи жены.
— Мама, пожалуйста, — начал он, но Алевтина Петровна его перебила.
— Что «мама»? Я правду говорю. Вот в наше время жёны мужей по-другому встречали. С работы придёшь — стол накрыт, дети умыты, в доме порядок. А сейчас что? — она выразительно оглядела кухню. — Посуда немытая стоит, пыль по углам.
Валерий посмотрел на жену — она всё так же стояла к ним спиной, только руки, держащие ложку, заметно побелели от напряжения.
— Мама, Вера работает не меньше моего, — попытался урезонить мать Валерий. — У неё тоже тяжёлая работа.
— Ой, работа у неё! — всплеснула руками Алевтина Петровна. — Сидит целыми днями за компьютером, бумажки перебирает. Это ты работаешь! А она…
Вера резко развернулась. Лицо её было белым, но спокойным.
— Валера, я на работу, — сказала она ровным голосом. — Вернусь поздно, не жди.
Она вышла из кухни, не взглянув на свекровь. Через минуту в прихожей хлопнула дверь.
— Ну вот, опять убежала, — покачала головой Алевтина Петровна. — И так всегда. Чуть что — сразу в кусты. Никакого уважения.
Валерий тяжело опустился на стул.
— Мама, мы же договаривались, что ты предупреждаешь о приезде, — устало сказал он.
— Так а что такого? — искренне удивилась Алевтина Петровна. — Я же к сыну еду, не к чужим людям.
— Это и наш с Верой дом тоже, — попытался объяснить Валерий. — У нас своя жизнь, свои планы.
— Какие у вас планы? — фыркнула мать. — Детей до сих пор нет, живёте для себя. Я в твоём возрасте уже тебя растила, одна, между прочим.
Валерий почувствовал, как внутри снова поднимается глухое раздражение. Эту песню он слышал уже сотни раз.
— Мам, давай не будем сейчас об этом, — попросил он. — Я с ночной смены, хочу отдохнуть.
— Конечно, отдыхай, сынок, — тут же сменила тон Алевтина Петровна. — Я тебе постель перестелила, свежее бельё положила. А то, что у вас было, не первой свежести.
Валерий только кивнул, понимая, что любые возражения бесполезны.
— Я, наверное, на недельку останусь, — как бы между прочим сказала мать, разливая чай. — Помогу вам тут с хозяйством. А то я же вижу, как вы живёте.
Валерий замер с чашкой в руке.
— На недельку? Мам, мы не договаривались…
— А что такого? — снова всплеснула руками Алевтина Петровна. — Мать родная не может у сына погостить? Тебе что, жалко?
Валерий чувствовал себя загнанным в угол. Он знал, что должен твёрдо сказать «нет», что Вера этого не выдержит, что их отношения и так трещат по швам. Но слова застряли в горле.
— Хорошо, — наконец выдавил он. — Но только на пару дней.
— Там видно будет, — улыбнулась Алевтина Петровна и победно отхлебнула чай.
Вера сидела за рабочим столом, механически просматривая документы. Перед глазами всё плыло — она почти не спала эту ночь. После того, как она впустила свекровь, та устроила форменный допрос: где Валера хранит свои рубашки (она привезла новую), куда делась ваза, которую она им подарила на новоселье (неужели разбили и не признались), почему так пыльно в гостиной (неужели Вера не умеет пользоваться тряпкой).
Вера терпела, сжав зубы, повторяя про себя, что это всего на одну ночь. Но когда утром Алевтина Петровна заявила, что останется на неделю, терпение лопнуло.
— Вера Андреевна, вы в порядке? — раздался голос начальницы, Марины Викторовны. — У вас такой вид, будто вы сейчас в обморок упадёте.
Вера подняла глаза. Марина Викторовна стояла рядом с её столом, обеспокоенно глядя на подчинённую.
— Всё нормально, просто не выспалась, — попыталась улыбнуться Вера.
— Что-то случилось? — не отставала начальница. — Вы же знаете, что можете со мной поговорить.
Вера колебалась. Марина Викторовна была не просто начальницей — за три года совместной работы они стали почти подругами. Но выносить сор из избы Вера не привыкла.
— Правда, ничего страшного, — ответила она, опуская глаза. — Просто… свекровь приехала без предупреждения. Вчера. Ночью.
— О, — только и сказала Марина Викторовна, и в этом коротком звуке было столько понимания, что Вера невольно улыбнулась. — И надолго?
— Говорит, на неделю, — Вера пожала плечами. — Но, зная её, может и на месяц растянуться.
— А ваш муж? — осторожно спросила Марина Викторовна.
Вера горько усмехнулась.
— А что муж? Он у неё один, любимый сыночек. Против матери не пойдёт.
Марина Викторовна понимающе кивнула.
— Знаете что, Вера Андреевна, — решительно сказала она. — Вам нужно отдохнуть. У нас как раз освободилась путёвка в санаторий, на неделю. Корпоративная. Соколова должна была ехать, но у неё что-то с ребёнком. Поезжайте вы.
Вера подняла глаза на начальницу.
— Но я не могу вот так внезапно…
— Ещё как можете, — отрезала Марина Викторовна. — Считайте это производственной необходимостью. Вам нужно восстановиться, а то какой от вас толк в таком состоянии? — она улыбнулась, смягчая резкость своих слов. — Поезжайте сегодня же. Санаторий «Лазурный», на озере. Там связь плохая, так что вы будете практически недоступны, — она многозначительно посмотрела на Веру. — Вам это только на пользу.
Вера почувствовала, как внутри разливается тепло благодарности. Это был выход. Целая неделя без Алевтины Петровны, без необходимости притворяться и терпеть.
— Спасибо, — просто сказала она. — Я согласна.
— Что значит «уехала»? — Валерий смотрел на записку, лежащую на кухонном столе. «Командировка на неделю. Позвоню, когда будет связь. Вера.»
Алевтина Петровна стояла рядом, скрестив руки на груди.
— Я тебе говорила, что она безответственная, — покачала головой мать. — Оставить мужа одного, без обеда, без ужина. Хорошо, что я здесь.
Валерий потёр виски. Голова раскалывалась.
— Она работает, мама. У неё бывают командировки.
— И даже не предупредила! — продолжала возмущаться Алевтина Петровна. — Это нормально, по-твоему?
Валерий не ответил. Внутренний голос подсказывал ему, что Вера уехала не просто так, что это демонстративный жест. И, что самое страшное, он её понимал.
— Позвони ей, пусть объяснит, — не унималась мать.
Валерий достал телефон и набрал номер жены. «Абонент временно недоступен», — сообщил механический голос. Он попробовал ещё раз — с тем же результатом.
— Телефон отключен, — сказал он, пряча мобильный в карман.
— Отличная жена, ничего не скажешь, — съязвила Алевтина Петровна. — Ладно, не расстраивайся, сынок. Я с тобой. Сейчас борщец сварю, твой любимый.
Валерий молча кивнул и вышел из кухни.
В санатории «Лазурный» было тихо и спокойно. Вера сидела на веранде, любуясь закатом над озером. Впервые за долгое время она чувствовала, как отпускает напряжение. Здесь не было свекрови с её вечными претензиями, не было необходимости оправдываться за каждый шаг.
Телефон она включала только раз в день, ненадолго, чтобы проверить сообщения. От Валеры пришло несколько. Первые были обеспокоенные: «Где ты?», «Почему не предупредила?», «Почему не отвечаешь?». Потом тон сменился на раздражённый: «Ты специально это сделала», «Ты знала, что мама приедет, и сбежала». И наконец, последнее сообщение: «Мама останется до твоего возвращения. Она очень обижена».
Вера усмехнулась. Конечно, это она во всём виновата. Всегда так.
За соседним столиком сидел мужчина, лет сорока, с интересной внешностью и добрыми глазами. Он уже второй день оказывался рядом: и в столовой, и на процедурах, и вот теперь на веранде. Он чувствовал, что Вера не расположена к общению, и деликатно держал дистанцию. Но сегодня, поймав её взгляд, улыбнулся и слегка приподнял чашку с чаем, словно салютуя.
Вера неуверенно улыбнулась в ответ.
— Павел, — представился мужчина, поднимаясь со своего места.
— Вера, — ответила она.
— Можно присесть? — спросил он, указывая на свободный стул за её столиком.
Вера колебалась лишь мгновение.
— Да, конечно.
Неделя пролетела незаметно. Алевтина Петровна полностью освоилась в квартире сына. Она перестирала все шторы, перемыла всю посуду, переставила мебель в гостиной («так гораздо удобнее») и выбросила «старый хлам» из шкафов.
Валерий пытался протестовать, но силы были неравны. На любое возражение мать отвечала слезами и обвинениями: «Я для тебя стараюсь, а ты меня не ценишь», «В кого ты такой чёрствый вырос», «Это всё она тебя настроила».
К концу недели он сдался. Приходил с работы, молча ужинал приготовленной матерью едой и закрывался в спальне. Там он подолгу смотрел на фотографию, где они с Верой, счастливые, стоят на фоне моря. Это было три года назад, медовый месяц. Тогда казалось, что их любовь способна преодолеть всё.
А потом появилась мама со своими постоянными визитами и претензиями. Вера терпела долго, очень долго. Но, видимо, этот последний визит стал последней каплей.
Валерий набрал номер жены. Снова «абонент временно недоступен». Он отправил сообщение: «Когда ты возвращаешься?». Ответа не было.
Утром, когда он собирался на работу, мать остановила его в прихожей.
— Сынок, я тут подумала, — начала она, нервно перебирая край фартука. — Может, мне совсем к тебе переехать? Мы бы вдвоём жили, как раньше. Я бы о тебе заботилась.
Валерий застыл с ботинком в руке.
— Мам, а как же Вера? — спросил он, не веря своим ушам.
Алевтина Петровна поджала губы.
— А что Вера? Она же совсем о тебе не заботится. Посмотри, как она себя ведёт — уехала без предупреждения, телефон отключила. Разве так поступают любящие жёны?
Валерий молчал, ошеломлённый. Неужели мать действительно предлагает ему расстаться с женой?
— Мам, ты же понимаешь, что это невозможно, да? — тихо сказал он.
— Почему невозможно? — искренне удивилась Алевтина Петровна. — Многие разводятся. Ничего страшного. Найдёшь себе другую, нормальную.
Валерий смотрел на мать, и вдруг понял, что она действительно верит в то, что говорит. Для неё это не манипуляция — она искренне не понимает, что переходит все границы.
— Мама, я люблю Веру, — твёрдо сказал он. — И не собираюсь с ней разводиться.
Алевтина Петровна поджала губы.
— Хорошо, как знаешь, — холодно ответила она. — Только потом не говори, что я тебя не предупреждала. Эта женщина тебя не ценит.
Валерий тяжело вздохнул и продолжил обуваться.
Вера вернулась домой в субботу вечером. Открыв дверь своим ключом, она замерла на пороге. Из кухни доносились голоса — Валерий и его мать о чём-то спорили.
— Нет, мама, это уже слишком! — голос мужа звучал непривычно твёрдо. — Я не позволю тебе так говорить о моей жене!
— Я говорю правду! — возмущалась Алевтина Петровна. — Она тебя бросила! Уехала без предупреждения, телефон отключила! Какая она после этого жена?
— Она не бросила. У неё была командировка, — возразил Валерий. — А телефон… может, там связи не было.
— Неделю? — скептически спросила мать. — Не смеши меня. Она специально это сделала, чтобы досадить мне.
— А знаешь, что? — вдруг сказал Валерий. — Даже если и так, то я её понимаю. Ты перешла все границы, мама. Заявилась посреди ночи, устроила скандал, а потом ещё и на неделю осталась без приглашения.
— Что значит «без приглашения»? — задохнулась от возмущения Алевтина Петровна. — Я твоя мать! Мне не нужно приглашение, чтобы приехать к сыну!
— Нужно, мама, — твёрдо сказал Валерий. — Это и мой, и Верин дом. У нас своя жизнь. И ты должна это уважать.
— Ах, вот как! — в голосе матери появились слёзы. — Значит, сынок дорогой, выгоняешь мать родную?
— Я не выгоняю, мама, — устало сказал Валерий. — Я просто прошу тебя уважать наши границы. Позвони перед приездом, предупреди. Не переставляй мебель без разрешения. Не критикуй постоянно мою жену.
— Да как ты смеешь? — воскликнула Алевтина Петровна. — После всего, что я для тебя сделала! Я тебя одна вырастила! Я…
— Хватит, мама, — перебил её Валерий. — Я благодарен тебе за всё, но это не даёт тебе право распоряжаться моей жизнью. И жизнью Веры.
Вера стояла, затаив дыхание. Впервые за все годы их брака Валерий так твёрдо противостоял своей матери.
— Не нужна я тебе, да? — голос Алевтины Петровны стал тихим и угрожающим. — Ладно. Запомни этот день, сынок. Ты пожалеешь о своих словах.
Послышались шаги, и Вера едва успела отступить в сторону, когда из кухни выскочила Алевтина Петровна. Увидев невестку, она замерла.
— А, вот и ты, — процедила она. — Явилась, голубушка. Довольна? Настроила сына против родной матери?
Вера молчала, не зная, что сказать.
— Мама, хватит, — из кухни вышел Валерий. Увидев жену, он замер. — Вера? Ты вернулась.
Алевтина Петровна переводила взгляд с сына на невестку.
— Вот и прекрасно, — наконец выдавила она, подхватывая свою сумку, стоявшую в прихожей. — Разбирайтесь теперь сами. А я домой поеду. Раз уж я тут лишняя.
— Я вызову тебе такси, — сказал Валерий, доставая телефон.
— Не надо, — отрезала Алевтина Петровна. — Сама справлюсь. Но запомни, сынок: родителей не выбирают, а вот жён — запросто меняют.
Она выскочила за дверь, громко хлопнув ею.
В квартире повисла тяжёлая тишина. Вера и Валерий стояли в прихожей, не решаясь посмотреть друг на друга.
— Как командировка? — наконец спросил Валерий.
Вера усмехнулась.
— Не было никакой командировки, Валера, — тихо сказала она. — Я просто не могла больше это терпеть. Марина Викторовна помогла — отправила меня в санаторий на неделю. Служебную путёвку.
Валерий медленно кивнул.
— Я так и подумал, — признался он. — И знаешь что? Я тебя понимаю.
— Правда? — впервые за весь разговор Вера посмотрела ему в глаза.
— Правда, — подтвердил он. — Мне очень жаль, что я раньше… не понимал. Или не хотел понимать.
Вера сняла куртку и прошла в гостиную. Там всё было не так, как она оставляла — мебель переставлена, шторы другие, на стенах появились новые фотографии. Фотографии Валеры в детстве, Алевтины Петровны в молодости, их вдвоём — счастливых, улыбающихся.
А фотография Веры и Валеры с медового месяца, которая раньше стояла на комоде, исчезла.
— Она… постаралась, — неловко сказал Валерий, заметив взгляд жены.
— Вижу, — кивнула Вера. — Валер, нам надо поговорить.
Они сели на диван, непривычно далеко друг от друга.
— Я очень устала, — начала Вера. — Устала от того, что твоя мама постоянно вмешивается в нашу жизнь. От того, что ты… позволяешь ей это делать.
— Я знаю, — Валерий смотрел в пол. — И я обещаю, что всё изменится. Ты слышала, я сказал ей…
— Я слышала, — кивнула Вера. — И это хорошо. Правда. Но, Валера, это должно было произойти четыре года назад. В первый раз, когда она пришла без приглашения и начала переставлять мебель в нашем доме.
Валерий молчал.
— Знаешь, что самое страшное? — продолжила Вера. — То, что я больше не верю. Не верю, что что-то изменится. Сегодня ты нашёл в себе силы возразить ей, а завтра она позвонит, поплачет в трубку — и всё вернётся на круги своя.
— Нет, — покачал головой Валерий. — На этот раз всё по-другому. Я понял…
— Валера, — мягко перебила его Вера. — Я ценю, что ты защитил меня. Правда. Но для меня это… уже не имеет значения.
Валерий поднял голову и посмотрел на жену. В её глазах не было злости, только усталость и какая-то отрешённость.
— Что ты имеешь в виду? — тихо спросил он.
— Я подала заявление о переводе, — сказала Вера. — В филиал нашей компании в Петербурге. Марина Викторовна помогла с этим. Я улетаю в понедельник.
Валерий смотрел на неё, не веря своим ушам.
— В Петербург? Но… как же мы?
— Никак, Валера, — тихо ответила Вера. — Боюсь, что никак.
— Ты хочешь развода? — голос Валерия дрогнул.
— Я хочу покоя, — просто сказала Вера. — Хочу начать всё с чистого листа. Без этой постоянной борьбы за место в твоей жизни.
— Но я люблю тебя, — Валерий придвинулся ближе и попытался взять её за руку.
Вера мягко, но решительно отстранилась.
— Я тоже любила тебя, Валера. Очень сильно. Но любовь не выживает там, где нет уважения и поддержки.
— Я могу всё исправить, — в голосе Валерия звучало отчаяние. — Дай мне шанс.
Вера покачала головой.
— Слишком поздно, — тихо сказала она. — Я останусь здесь до понедельника, соберу вещи. А потом… потом юристы всё оформят.
Она встала и направилась к спальне. Валерий сидел неподвижно, глядя ей вслед.
— Знаешь, что самое ироничное? — вдруг остановилась Вера у двери. — В санатории я познакомилась с мужчиной. Павлом. Он тоже разведённый. И знаешь, что он сказал? «Я развёлся, потому что не мог выбирать между матерью и женой. А потом понял, что выбора и не было — жена ушла сама». Забавно, правда?
Она скрылась в спальне, тихо прикрыв за собой дверь.
Валерий сидел в гостиной, окружённый детскими фотографиями себя и портретами матери. Вещами, которые должны были напоминать ему о самом важном в его жизни. Он посмотрел на телефон — три пропущенных от мамы.
Впервые за много лет он не стал перезванивать.
Через три месяца Вера сидела в маленьком уютном кафе на Невском проспекте. Весна в Петербурге выдалась тёплой и ранней. За окном шелестели первые листья на деревьях, а солнце играло бликами на поверхности реки.
— Ещё чаю? — спросил Павел, улыбаясь той особенной улыбкой, от которой у Веры всегда теплело в груди.
— Да, спасибо, — кивнула она, протягивая пустую чашку.
Телефон на столе завибрировал — очередное сообщение от Валерия. «Мама опять приезжала. Спрашивала о тебе. Я скучаю.»
Вера посмотрела на сообщение, но отвечать не стала. Она мягко улыбнулась Павлу, принимая из его рук наполненную чашку, и отключила телефон.
В тот же день Валерий вернулся в пустую квартиру. На столе лежал конверт — документы о разводе, подписанные Верой. Всё было кончено.
Он устало опустился на диван и закрыл глаза. Телефон в кармане завибрировал — мама. Опять.
«Сынок, я сварила твой любимый борщ. Заеду вечером, покормлю тебя. Ты же без этой… совсем пропадёшь.»
Валерий смотрел на сообщение, и что-то внутри него наконец сломалось. Он начал печатать ответ, но потом стёр и просто отключил телефон. Завтра он подаст рапорт о переводе в другой город. Подальше отсюда. От матери, от воспоминаний, от собственной слабости.
А в Петербурге Вера шла по набережной, держа Павла за руку. Её новая жизнь только начиналась. Жизнь, в которой не было места постоянному напряжению и борьбе за личное пространство.
Иногда единственный способ спасти себя — это уйти. И не оглядываться назад.
