Для режиссера Владимира Мотыля история про декабристов и их жен в каком-то смысле оказалась личной и напоминала историю его собственной семьи.
Отца, простого заводского слесаря, арестовали, когда Вове было всего три года. Мать даже не успела с ним попрощаться. И вот с малолетним сыном на руках женщина отправилась вслед за этапом.
На одной из станций она догнала-таки конвой. Коротко пообщалась с супругом, дала подержать ему малыша. Виделись они тогда в последний раз. Спустя год муж сгинул в исправительно-трудовом лагере на Соловках.
Печальная истории семьи наложила отпечаток на всю дальнейшую жизнь и творческую карьеру Мотыля. Советские чиновники считали Владимира Яковлевича идеологически неблагонадежным режиссером.
Начальство не доверяло ему снимать исторические кинокартины. И когда режиссер показал на Мосфильме сценарий «Звезды пленительного счастья», проект завернули не глядя.
Тогда Владимир Яковлевич пошел на хитрость. Он отправился в Ленинград, на прием ко второму секретарю обкома партии Кругловой, с которой был хорошо знаком.
И показал забракованный сценарий ей. Женщина была большой поклонницей фильма «Белое солнце пустыни» и очень тепло относилась к режиссеру.
Сценарий исторической кинокартины она показала дочери-старшекласснице. Девушка текст горячо одобрила. На следующий день Круглова позвонила на Ленфильм, и сценарий взяли в работу.
Благо и повод нашелся – 150-летие со дня восстания декабристов. Тема для города на Неве была до боли родной. Дворян, выступивших против царя, там считали настоящими героями.
Добро на фильм неохотно дало и московское начальство. Однако производственный бюджет сократило в два раза. Но и здесь пришли на помощь ленинградцы.
Местный обком выделил недостающие деньги из фонда историко-культурных мероприятий. Правда, столичные чиновники продолжали ставить палки в колеса.
За время съемок проект пытались прикрыть три раза – по формальным причинам. Но каждый раз Мотыль находил способы обойти запреты, и продолжал работу.
В фильме снималась целая плеяда известных советских актеров. Режиссер сумел идеально подобрать артистов на ключевые роли. Пары смотрелись в кадре очень естественно и гармонично.
Трубецкие – Алексей Баталов и Ирина Купченко. Рылеевы – Олег Янковский и Татьяна Федорова. Волконские – Олег Стриженов и Наталья Бондарчук.
На роль императора Николая I Стриженов порекомендовал попробовать Василия Ливанова. Режиссер вначале сомневался. Все же император был ростом выше двух метров.
Ливанов же до него никак не дотягивал – его рост был всего 177 сантиметров. Но лицом актер и правда отдаленно напоминал Николая I, и на пробах отлично попал в образ.
На роль Жанетт-Полины Гёбль режиссер хотел пригласить настоящую француженку. Да только где ж ее было найти. Французские актрисы, к которым он обращался, отказывались.
Не в восторге от этой идеи были и киношные начальники. Тогда Мотыль стал искать девушку в странах соцлагеря. И нашел польскую актрису Эву Шикульску.
Мэтр сразу понял: вот тот типаж, который ему нужен. На кинопробах Эва идеально вошла в образ смелой молодой женщины, готовой на любые жертвы ради любви.
На роль Ивана Анненкова, за которым в Сибирь последовала Жанетт-Полина Гёбль, утвердили совсем еще молодого Игоря Костолевского.
За плечами актера на тот момент было лишь несколько эпизодических ролей. И он не умел ни говорить по-французски, ни ездить верхом. Зато обладал фактурной внешностью.
А всему остальному быстро научился. Поддержал его и режиссер. В итоге пара Анненков-Гёбль тоже отлично смотрелась в кадре.
С Костолевским на съемках произошел забавный случай. Для съемок одного из эпизодов в Петропавловской крепости актера привели камеру, заковали в кандалы и закрыли.
А потом работа переместилась в другие локации. Про Костолевского же случайно забыли. В итоге он просидел в холодной темнице шесть часов, промерз и едва ворочал языком, когда его хватились коллеги. Зато сцена с ним вышла очень реалистичной.
Часть съемок проходила в Ленинграде и доставила массу хлопот и самим киношникам, и властям. Основная сложность заключалась в съемках массовки возле Зимнего дворца.
Людей было так много, что они едва помещались на Дворцовой площади. Мотыль каким-то невероятным образом не только смог управлять огромными людскими массами, но и отснять нужные кадры.
Притом, что некоторые сцены из-за его дотошности приходилось переснимать по несколько раз.
Для съемок внутри Эрмитажа съемочной группе выделили очень мало времени. Киношники в него, естественно, не уложились. Да еще и напакостили в одном из-залов – сделали короткое замыкание и испортили полы.
Администрация музея отказалась предоставлять дополнительные часы. Уговоры режиссера на этот раз не подействовали. Тогда к директору в гриме Николая I отправился Ливанов.
«Императору» отказать не смогли. Съемки продолжались столько, сколько было нужно.
Места заключения декабристов снимали на Байкале. Для этого на берегу озера построили деревянные декорации тюрьмы в натуральную величину.
Возвели избушки, где жили супруги осужденных. По легенде, декорации строили в лютый мороз. Зато и острог, и дома получились как настоящие. В них даже можно было топить печь и жить целый год.
Когда фильм вышел в прокат, историки упрекали Владимира Мотыля в неточностях. Однако зрители приняли кино на ура. Только в год выхода его посмотрели 22 млн человек.
Социалистическая же пропаганда потом использовала фильм на полную катушку. Но дело было вовсе не в идеологии. «Звезда пленительного счастья», прежде всего, показывает живые, человеческие истории.
И именно поэтому фильм получился таким настоящим. На все времена.
