— Люб, а ты не считаешь, что это уже перебор?
Может, есть какой-то другой выход? — Иван серьёзно посмотрел на сестру, которая только что уговорила отца продать дом.
— А может, ты, братец, не будешь лезть, куда не надо? — зло бросила женщина и отвернулась.
Виктор Алексеевич и Мария Кирилловна прожили в браке 35 лет. За всё это время они серьёзно поругались только один раз, когда жена захотела усыновить соседского мальчика.
Мать двухгодовалого Ванечки вела разгульный образ жизни и погибла, попав под машину в нетрезвом состоянии.
Ребёнок знал Марию Кирилловну, поскольку та не раз забирала его к себе, когда соседка уходила в запой.
Виктор Алексеевич был категорически против усыновления.
— У нас две дочери. Ими и занимайся, — заявил муж. — Что за блажь, на самом деле?
— Вить, ну ты же хотел сына? Я родить уже не смогу, а тут вот Ванечка. Он прелестный ребёнок. Ты только посмотри! — уговаривала супруга.
— Я видел его мамашу! Ты хоть представляешь, какая там наследственность может оказаться?
— Не верю я в это. Как воспитаешь ребёнка, такая и наследственность будет.
— Мария! — повысил голос муж, — Брось эти игры в благодетельность, у нас Вера с Любой в школе учатся, им твоя забота нужна.
Но Мария Кирилловна не сдалась. Она договорилась с соцработниками, что они оставят ей Ванечку, пока будут искать его родственников.
Через два дня вернувшийся с работы муж, увидел на руках супруги худенького мальчика с печальными карими глазами.
Малыш вдруг улыбнулся и молча протянул ручки к мужчине. Сердце Виктора Алексеевича дрогнуло.
«Делай, как знаешь», — буркнул он жене.
Так в их семье появился третий ребёнок.
13-летняя Вера и 10-летняя Люба сначала настороженно смотрели на Ванечку, но потом поняли, что тот очень милый, добрый и забавный малыш. Дети подружились.
Виктор Алексеевич тоже стал привыкать к мальчику и, когда выяснилось, что родственников у Ванечки нет, дал своё официальное согласие на усыновление.
Супруги не боялись, что им не хватит финансовых возможностей для воспитания троих детей.
Виктор Алексеевич был не последним человеком в местной добывающей компании, а его супруга подрабатывала репетиторством.
После усыновления Вани семья переехала в просторную четырёхкомнатную квартиру в другом районе города, и жизнь их потекла своим чередом.
Дочери выросли, получили образование, одна за другой повыходили замуж.
Люба осталась жить с мужем вместе с родителями и братом. Вера переехала к супругу в его двухкомнатную квартиру.
— Вить, может, мы квартиру нашу разменяем и купим всем жильё. Пусть частично в ипотеку.
Любе с мужем надо отдельное гнёздышко вить. Да и Ваня скоро жениться. Где им жить? — обратилась Мария Кирилловна к мужу.
— Да конечно! Я эту квартиру сам заработал. Любе надо было мужа лучше выбирать, чтобы мог жильё купить.
А она выбрала этого лобо.тря.са. Хотят — пусть здесь живут. Не хотят — пусть сами разбираются с жильём.
И Иван тоже — умный парень, работящий. Пусть зарабатывает на квартиру сам, — отрезал Виктор Алексеевич.
Так и осталось всё по-прежнему. Вера родила двоих дочерей. Люба — сына. Ваня окончил институт, отслужил в армии и устроился в компанию, где работал его приёмный отец.
Мария Кирилловна скончалась, совсем немного не дожив до своего шестидесятилетия.
Через полгода после её смерти Вера завела с отцом разговор:
— Пап, может, мы продадим эту квартиру? Деньги поделим. Нам с Сережей тесно с двумя детьми в нашей двушке.
Да и Люба с Колей смогут себе квартиру купить…
— А что, Люба с мужем и Артёмкой тоже хотят съехать? — спросил отец.
— Ну, пап, конечно, они хотят жить отдельной семьёй. Только боятся тебе об этом сказать.
— А Иван? Ты про него подумала? А я? Вряд ли денег хватит на отдельное жильё для всех.
Вера замялась на несколько секунд.
— Иван взрослый уже. Купит себе какую-нибудь комнату, а на квартиру заработает потом. А ты…
Ты же говорил, что тебе в деревне нравится. Дом там неплохой и, насколько я помню, принадлежит он только тебе…
— Всё рассчитала, — усмехнулся отец. — Надо бы и у других спросить мнение.
Люба с радостью согласилась на предложение сестры. Ивану пришлось сделать то же самое. Он только переживал, как отец будет жить один в деревенском доме.
— Вер, ты же помнишь, что там туалет на улице и газа нет? Мы там только летом бывали.
— Ой, Вань, а ты возьми да и сделай всё, как надо в доме, — выступила Люба.
— Если вы будете ссориться, я вообще никуда не поеду, — заявил Виктор Алексеевич. — В подъезде буду жить! Мне без Маши всё равно, где обитать.
— Пап, успокойся, мы сейчас обо всём договоримся, — бросилась к отцу Вера.
Провести газ в деревенский дом оказалось недёшево — сёстрам и брату пришлось сложиться деньгами.
В доме также сделали небольшой ремонт, обеспечили все удобства для круглогодичного проживания.
До города оттуда было недалеко, и дочери клятвенно обещали, что будут навещать отца, привозить продукты, готовить, помогать по хозяйству.
— Жалко мне отца, — вздыхал Иван. — Он и так после смерти мамы сильно сдал, а теперь вообще один останется.
— Да наоборот! — отвечала Вера. — Там у него знакомые есть, будет общаться, а то сидит в городе в четырёх стенах после выхода на пенсию.
Денег, вырученных от продажи родительской квартиры, на жильё для сестёр и брата хватило впритык.
Старшая с семьёй переехала в трёхкомнатную, Люба с Колей купили двушку, а Ване досталась комната в семейном общежитии.
Парень не возражал — он планировал самостоятельно заработать на нормальную квартиру.
Как оказалось, у взрослых дочерей не хватало времени навещать отца. Делали они это поначалу раз в неделю по очереди, а потом уже — в месяц. Чаще всего к Виктору Алексеевичу приезжал Иван. Привозил продукты, помогал по хозяйству.
— Охота тебе сюда мотаться? Своих дел, что ли, нет? Женился бы лучше, — бурчал отец, но видно было, что он очень рад видеть сына.
— Ничего, пап, я всё успею, — улыбался Иван.
У него сердце сжималось при виде резко постаревшего, грустного отца.
Спустя два года Виктор Алексеевич вроде бы привык к своему новому месту жительства и одиночеству.
Впрочем, последнее было условным — к нему, кроме Ивана, часто наведывалась соседка.
Также в деревню переехал жить его старый приятель, с которым они теперь вместе ходили на рыбалку и обсуждали особенности выращивания картофеля.
И тут на пороге дома появилась заплаканная Люба:
— Пап, помоги! — едва ли не бросилась она в ноги к отцу.
— Что случилось?
— Колька мой решил, что если у нас есть теперь своё жильё, то можно бизнесом заняться. А какой из него бизнесмен?!
Взял кредит в банке, а бизнес его прогорел. Теперь мы должны два миллиона!
Банк наш долг продал коллекторам. Они на нас наседают. Не знаю, что делать!
— Дочь, да чем же я могу помочь? — развёл руками Виктор Алексеевич. — Пенсию если только отдать? Так легче вам не станет.
Люба помолчала, собираясь с силами.
— Дом этот можно продать, — выпалила она. — Я узнавала. Здесь коттеджный посёлок скоро будут строить, а неподалёку новую трассу. Цены взлетели.
Может, и не два миллиона, но полтора за дом можно получить.
— Погоди. А меня куда?
— Пап, ну поживёшь у нас. Мы тебе комнату выделим. Сами втроём в одной поживём. Нам не привыкать.
Только спаси! А то мы без жилья останемся, — заплакала дочь.
— Эх, говорил же я, что не того мужа ты себе выбрала, — вздохнул отец. — Ладно. Чего уж там. Помогу.
Дочь бросилась обнимать отца. И тут приехал Иван.
Узнав, что происходит, он спросил у сестры, нет ли другого выхода из положения, но получил категорический совет не лезть.
Дом действительно удалось продать за хорошую цену. Кроме того, семье Любы пришлось продать машину, но долг отдали.
Виктор Алексеевич, видно от переживаний, заболел. Провёл месяц в больнице, а потом поселился у Любы.
Жили вроде бы в тесноте, да не обиде, пока отец случайно не услышал разговор дочери с мужем.
— Долго он будет у нас жить? — громким шёпотом спрашивал Коля. — Тут и так было не повернуться, а теперь и вовсе.
— Как тебе не стыдно? Если бы не отец, мы вообще бы на улице жили, — возмущённо отвечала Люба.
— Ой, да ладно. Я бы как-нибудь разобрался.
— Ага. Я видела, как ты разбирался, что мы на улицу боялись выйти и в дверь второй замок врезали.
— В общем, ты решай вопрос со своим отцом, иначе мужа у тебя не будет. Может его в дом престарелых поселить? А что? Там ему нескучно будет.
— После этого я не желаю с тобой разговаривать.
Виктор Алексеевич понял — если он не хочет стать причиной развода дочери, ему нужно съезжать. Но куда?
По состоянию здоровья один жить он уже не мог. Ваня сам в общежитии обитает, да и по командировкам мотается.
Вера обиделась на отца, из-за того, что тот дом только ради Любы продал.
— Вера, здравствуй, — всё-таки позвонил отец старшей дочери. — Как вы там?
— Пап, вообще-то мне некогда. Что-то случилось? У нас нормально всё, — равнодушно ответила Вера.
— Да ничего не случилось. Вот подумал, что в гостях у вас давно не был.
— Что, Любка со своим муженьком уже передумали давать тебе приют?
— Нет, что ты…
— Ладно, пап, мне действительно некогда. Некоторые проблемы надо решить. Мне же это делать никто не помогает…
Виктор Алексеевич единственный раз за всю свою сознательную жизнь плакал на похоронах у жены… И вот теперь слёзы во второй раз появились у него на глазах.
А потом у мужчины случился инфаркт. Когда его перевели из реанимации в обычную палату, Иван нанял сиделку и сам приходил к отцу каждый день, отказавшись от рабочих командировок.
Дочери появились в больнице несколько раз. Брат с ними старался не встречаться и не разговаривать.
— Ну, и где теперь будет жить папа? — язвительно спросила Вера перед выпиской, когда родственники столкнулись у палаты.
— Ему же ещё уход нужен и тишина, а у нас такого не обеспечишь, — отвела глаза Люба.
— Отец поедет со мной, — спокойно сказал Иван и прошёл в палату, не обращая внимания на вопросительные реплики сестёр.
Сын привёз отца в квартиру, которую специально снял перед выпиской Виктора Алексеевича. Нанял сиделку и сам ухаживал за отцом после работы.
— Сколько хлопот я тебе принёс, сколько расходов! — сокрушался отец.
— Ничего, пап. Всё нормально. На работе меня повысили, зарплата хорошая. Вот возьму ещё квартиру в ипотеку, и мы с тобой вообще заживём прекрасно, — улыбнулся сын.
Дочери отца не навещают, только по телефону иногда справляются о его здоровье.
Виктор Алексеевич по этому поводу не слишком переживает — ему бы поправиться и перестать быть обузой для сына, которого он когда-то не хотел принимать.
Только об этом пожилой мужчина пока и думает.
