— Да за что же ты меня так унижаешь на весь подъезд?! — голос Лены дрожал от негодования и обиды, но она из последних сил не давала себе разрыдаться.
— А что такого? Мы же просто… обсуждаем. — Таня, невысокая полноватая женщина лет тридцати пяти, упрямо скрестила руки на груди. Губы поджаты, взгляд колючий.
— Тань, ты у меня спрашиваешь, что такого? Ты мне жизнь превращаешь в ад! — у Лены даже в горле запершило. — И Марина тебе подпевает, как будто это её касается…
— А я-то что? — Марина, высокая и худощавая, стояла чуть поодаль, вроде и не желая ссориться в открытую, но явно была на стороне Тани. — Если тебе есть что сказать, скажи прямо!
Пока женщины сходились почти вплотную друг к другу, Лена вдруг заметила, что в щели приоткрытой двери видны любопытные глаза соседских детей, а чуть дальше виднеется озадаченное лицо их отца, явно «мимо проходил», но решил остановиться.
— Что случилось? — Ленин пятилетний сын Кирюша, одетый в пижамные штанишки и майку с динозавром, робко выглянул из их двери.
— Кирюша, иди домой, закрой дверь. Я сейчас приду. — Лена старалась говорить как можно спокойнее, но в её голосе сквозило раздражение и растерянность.
Мальчик исчез в глубине квартиры, а Лена продолжала стоять перед соседками, чувствуя себя словно на ринге, где двое против одного. Во взгляде Тани — ирония и осуждение, у Марины скорее любопытство и желание докопаться до подробностей.
Лена уже понимала, что терпение лопнуло. Но сам скандал был, как вершина айсберга: за ним стояло то, что привело её в этот дом и к этим людям.
Ещё полгода назад Лена и представить не могла, что будет находиться в подобной ситуации. У неё была своя «стабильная» жизнь в квартире мужа: они поженились, когда ей было всего двадцать три, а ему тридцать. Поначалу всё шло вполне гладко.
Но с рождением Кирюши Лена погрузилась в заботы о ребёнке, а муж, Сергей, пропадал на работе. В какой-то момент он стал задерживаться всё чаще, а спустя пять лет семейной жизни признался, что полюбил другую — молодую, красивую, хоть и без особых «планов» на будущее.
— Лена, ты уж пойми, я не хочу тянуть всё это. Я не готов быть в семье, где нет прежней страсти… — говорил он, глядя в сторону.
— Серёжа, мы вместе семь лет, у нас ребёнок. Как же так — раз и всё? — Лена тогда сидела на кухне, не в силах понять, что именно рухнуло в первую очередь: её брак, её уверенность в себе или вся её жизнь сразу.
Кончилось тем, что муж потребовал развода, да ещё и выгнал её из дома. Дал денег на аренду на первое месяцы, алименты пообещал платить — и всё. Пришлось срочно искать жильё.
Тогда её подруга Наташка сказала:
— Лен, у меня знакомая съезжает с однушки на окраине. Там, конечно, дом старый, подъезд не ахти, но зато плата доступная, хозяева вроде нормальные. Хочешь телефон спрошу?
— Да, давай. Раз других вариантов нет…
Так Лена оказалась в этом доме. Дом действительно был как из далёкого прошлого: краска на стенах облупилась, в подъезде постоянная сырость, а соседи… Ну что же, соседи как соседи — поначалу так казалось.
Но уже вскоре Лена заметила, что у подъездной двери постоянно перешёптывались две женщины: одна полная, другая — худощавая. Стоило Лене выйти с пакетом мусора, как они тут же шушукались, причём Лена слышала обрывки фраз: «развёлся», «ребёнок маленький», «непонятно, кем она там работает».
— Мам, а тётя Таня и тётя Марина тоже тут живут? — спросил однажды Кирюша, когда они вместе заходили в подъезд.
— Да, живут, сынок. Они наши соседки, — Лена старалась говорить спокойно. — Но мы с ними почти не общаемся.
Чем дальше, тем более откровенным становился их шёпот. Лена пыталась не обращать внимания, но эти обсуждения прилипали к ней, словно колючки, и неприятно царапали изнутри.
За пару недель она успела понять, что Таня — местная «энергетическая станция», которая живёт чужими новостями и всё время ищет новую «горячую тему». Марина же больше поддакивает, но тоже любопытная, любит слушать и потом пересказывать мужу и детям.
Однажды Лена поднялась по лестнице с Кирюшей и явно услышала:
— Вот она пошла, бросили её, небось сама виновата. — Голос Тани звучал так резко, что у Лены чуть сердце не ёкнуло.
Лена сделала вид, что не услышала, но внутри всё оборвалось.
Заметив, что глупые разговоры не заканчиваются, Лена решила поговорить напрямую и без свидетелей. Поймала Таню у почтовых ящиков:
— Тань, ты же взрослая женщина. Зачем ты меня перед всем подъездом обсуждаешь? Ты хоть пойми, что мне и так тяжело.
— А что такого? Обсудить — не значит оговорить. — Таня пожала плечами и пошла к лифту.
Но Лена чувствовала: эти разговоры уже переходят все разумные границы.
Теперь, стоя у своей входной двери, Лена уже не сдерживалась:
— Да сколько можно меня клевать?! Если вам нужны сплетни, найдите другую тему — ну хоть сериал какой там, или обсуждайте цены в магазине. Я не буду больше это терпеть!
— Ого, вот это она завелась, — усмехнулась Марина.
Внезапно на площадку вышел муж Марины — Вовка, мужчина с тяжёлым взглядом, крупный, явно уставший с работы, судя по мешкам под глазами. Он вставил свои пять копеек, не разобравшись:
— Чего вы тут шумите-то опять? — его голос прозвучал довольно громко.
— Да Лена тут скандал устроила. Сама виновата, а мы, видите ли, сплетничаем, — Таня подбоченилась и метнула на него взгляд.
Вместо того чтобы поддержать жену или Таню, Вовка посмотрел на Лену и неожиданно сказал:
— Лен, ты не обижайся, но женщины у нас тут и правда за языком не следят, — он скользнул взглядом по Тане и жене, — всё вынюхают, всё раздуют.
— Да ладно, Вов, — Марина бросила на него строгий взгляд, будто намекая, что не его дело учить их, женщин, что обсуждать. — Ты не понимаешь, что Лена себя так ведёт, потому что…
— Потому что что?! — Лена вдруг повысила голос, устав слушать эти недомолвки.
— Ну муж-то тебя бросил, значит, так себе ты баба, — встряла Таня со своим язвительным комментарием.
Глаза Лены наполнились слезами. К горлу подкатывал ком. «Что же это такое?!» — пронеслось у неё в голове. Но в этот момент послышались шаги ещё одного человека — это оказался муж Тани, Гена, седоватый мужчина лет сорока, с пивным животиком и спокойным нравом. Он увидел скопление людей, улыбнулся вначале, мол, что тут за собрание, а потом понял, что обстановка накалена.
— Опять что ли Лене кровь портите? — без особого энтузиазма спросил он, посмотрев на жену. — Тань, ну хорош уже.
— А что «хорош»? Людям надо всю правду сказать. Может, она вовсе… — Таня запнулась, увидев, что Гена хмурит брови.
Вовка тем временем откашлялся и, кажется, решился продолжить мысль:
— Слушайте, я вам так скажу: мне надоели уже эти разговоры. Каждый божий день «Лена то, Лена сё». Человек пришёл жить сюда, у неё ребёнок, и так непросто… Тань, Марин, вы же сами матери, зачем дразнить-то?
Лена хотела сказать «спасибо» Вовке, но не решилась. Ведь по интонации казалось, что он и на неё зол, просто более-менее объективен. Таня недовольно засопела:
— Ой, какое у нас тут наставление, прям психолог.
— Тань, я ж тебе сто раз говорил: не лезь в чужие дела. Тебе что, своего дома мало? — Гена наконец дошёл до сути.
— Да ну тебя, — Таня отвернулась, но было видно, что она раздражена не на шутку.
Кирюша вновь выглянул на площадку, сжимая в руке плюшевого зайца:
— Мам, ты скоро?
— Да, сынок, уже иду…
Лена взглянула на своего мальчика и ощутила резкую волну желания защитить его от этой враждебности. Но тут почувствовала, что сила внутри её иссякает — слишком много негатива за короткий срок. Она вздохнула, посмотрела на Гeну и Вовку, которые стояли рядом, и на женщин, что явно были не прочь продолжать «прессинг», но сейчас слегка остудили свой пыл.
— Я не буду больше это терпеть, — сказала Лена еле слышно, но чётко.
Гена покачал головой и пошёл к себе, бросив напоследок:
— Тань, давай закроем тему, а то если так дальше пойдёт, я тебя сам вон выпишу из квартиры, надоело слушать твои разговоры.
Это прозвучало как полушутка, но Лена заметила обиду в Таниных глазах: тот самый взгляд, который говорит «Серьёзно, ты мне сейчас угрожаешь?».
— Ой, Гена, да что за глупости… — Танины слова звучали неуверенно.
Внезапно Марина выдохнула, будто встряхнувшись:
— Давайте все разойдёмся, а? Скучно уже. Лена, извини, если что, — сказала она слишком небрежно, но хоть как-то.
— Знаете, вот что обидно, — Лена не сдержалась, — я же никого не трогаю, просто хочу жить спокойно с сыном. У каждого своя жизнь и своё горе. Я просто прошу: оставьте меня в покое.
Марина кивнула и махнула рукой, уводя Вовку домой. Таня с Геной тоже скрылись за дверью, и лишь Лена осталась стоять. На мгновение у неё появилось ощущение дикого одиночества и усталости. Но тут из-за двери выглянул Кирюша со своим мягким зайцем в руках.
— Мам, у нас ужин будет? Я голодный.
Лена открыла дверь и сделала глубокий вдох, прежде чем войти в квартиру.
Всю ночь Лена не могла уснуть. Её трясло от обиды. Вспоминала, как отец однажды сказал ей: «Ты должна стать сильнее, если хочешь чего-то в жизни добиваться». Но «стать сильнее» означало для неё научиться ставить людей на место, когда они переходят границы.
Утром проснулась как на автомате: одела Кирюшу, отвела в садик. Потом собиралась зайти в магазин, купить молока и хлеба, но наткнулась в подъезде на Марину.
— Привет, Лен, — Марина отвела глаза.
— Привет, — Лена кивнула, стараясь держаться нейтрально.
— Слушай, я… Ну, может, вчера лишнего сказали. Мы обычно так… просто язык чешется. Никто тебе зла не хочет, если что…
— Да мне всё равно, — резковато ответила Лена. — Ясно же, что вам не всё равно. Вы всё пытаетесь узнать, чего у меня там, зачем и почему. Только я в подружки не набиваюсь.
Марина прикусила губу и посмотрела на лестничную клетку, будто проверяя, не услышит ли Таня.
— Ладно, как хочешь, — сказала она наконец и ушла по своим делам.
Для Лены этот утренний разговор ничего не решил. Ей всё время казалось, что за стенкой не дают ей покоя, осуждают, высмеивают. Она и так слишком рано повзрослела, родила, взвалила на себя семейные хлопоты. Теперь же снова надо было бороться.
На следующий день, примерно в обед, Лена выходила с Кирюшей на прогулку во двор и, проходя мимо двери Тани, услышала её громкий голос:
— Это как понимать, Гена? Ты меня выгонять собрался, да? Угрожать мне?! — из-за двери донеслись приглушённые всхлипы.
Лена не хотела подслушивать, но краем уха уловила:
— Знаешь, задолбала ты уже своими сплетнями. Сплошной позор: то Лене гадости говоришь, то ещё кому… Я на работу прихожу, а мне коллеги высказывают, что моя жена весь дом распаляет…
— А ты прям во всём Лену защищаешь, да? Так она тебе что, нравится? Может, к ней и переселишься? — в голосе Тани сквозил упрёк и ревность.
— Да сдалась мне твоя Лена! Мне просто надоело, что ты лезешь не в своё дело, — голос Гены перешёл на более спокойный, но твёрдый тон. — Так что, либо перестань соседей трогать, либо сама знаешь, чем кончится.
Лена почувствовала в душе какой-то странный укол — будто неприятно, что Гена защищает её с таким напором, но с другой стороны, она благодарна, что хотя бы кто-то заметил несправедливость. Ей было не по себе от мысли, что их «соседская война» уже создала проблемы в чужой семье.
Она спустилась с Кирюшей вниз, стараясь не думать о криках. Во дворе они встретили Вовку. Увидев Лену, он кивнул:
— Привет, Лен. Не обращай внимания на баб: со злости языком помолотят, а потом успокоятся.
— Да мне бы только, чтобы они меня не задевали, — ответила она. — У меня и так голова болит от своих проблем.
— Понимаю. Марина вчера пыталась тебе извинения принести, ну по-своему. Как могла… Танюха у нас необузданная. Гена за ней подчищает, да уже достало его.
— Мам, пойдём, — потянул её за руку Кирюша. — Мне скучно.
— Да, идём уже…
Они пошли на площадку. Лена старалась переключиться, наблюдала, как Кирюша катался с горки, но мысли о конфликте не отпускали.
Когда Лена возвращалась с сыном домой, у подъезда её нагнала Таня. Соседка явно специально вышла и ждала её. Лена заметила покрасневшие глаза Тани — похоже, плакала.
— Лен, давай поговорим, — Таня заступила ей путь, но уже без прежнего огня в голосе. — Мне Гена всё высказал, да и муж Марины, Вовка, тоже ругался, что нельзя соседей так «мусолить».
— Ну поговорим, — Лена пожала плечами, сдерживая нервный комок внутри. — Только я не понимаю, что тебе от меня надо было?
— Понимаешь… Я, может, грубо всё говорила, но мне обидно было, что… ну не знаю, у меня нервов не хватает. Сама знаешь, муж мне мало внимания уделяет, я всё на себе тащу. Вот и сорвалась на тебе. То ли ревность какая-то, то ли желание найти виноватых, — Таня отвела взгляд. — А тут ты такая молодая, и хоть тебя муж бросил, но… вдруг мой тоже…
— Тань, — Лена взглянула ей прямо в глаза, — я вообще не понимаю, при чём тут я. Больно мне нужен твой муж. У меня своих забот хватает. Я из одной разбитой семьи вышла, мне хватило горя.
— Да я понимаю… Страх у меня, наверное, что меня одну оставят. Вот и искала, на ком выместить все мысли. Не хотела делать больно. Получилось по-гадкому. Прости.
Лена стояла с Кирюшей, мальчик тянул маму за рукав:
— Пойдём, мам, уже. Мне холодно.
— Сейчас, сынок, — ответила Лена, потом обратилась к Тане: — Я… не знаю, смогу ли я простить сразу. Но обещай, что больше меня не будешь так позорить.
— Обещаю. Я… Гена мне сказал, что если я продолжу, он выгонит меня к чёрту. Сказал, что «и сама поживёшь на съёмной, поймёшь, каково это».
Лена опустила глаза. Похоже, Таня впервые по-настоящему подумала, каково это — остаться без своей квартиры, без опоры, когда ты одна с ребёнком.
— Понимаешь, — добавила Лена после паузы, — я ведь не враг. Если бы что-то случилось у тебя, я помогла бы. Даже странно говорить, но это правда. Я не люблю никому гадости делать.
— Да верю… Спасибо, — Таня печально кивнула. — Прости уж, если сможешь.
В это время в подъезде послышались шаги Марины, которая как раз спускалась вниз. Заметив их, она, вроде бы смутилась, но всё же окликнула:
— Эй, привет! Я слышала, вы тут разговариваете… Я не помешаю?
— Привет, Марин, не помешаешь, — отозвалась Лена. — Мы тут, кажется, миримся.
— И хорошо, — Марина на секундочку улыбнулась. — Лен, я тебе тоже хочу сказать… извини уж, что ввязывалась. У меня с языком вообще беда.
Лена перевела дух, почувствовала, как напряжение, державшее её последние месяцы, немного отступает. Глянула на сына — тот уже улыбался, смотрел на тётю Таню и тётю Марину с любопытством. Ему было непонятно, зачем столько шума, но хорошо, что теперь вроде тётя Таня не злая.
— Ну что, — сказала Лена, — давайте будем добрее друг к другу. По крайней мере, не будем собачиться, а то ведь в одном подъезде живём.
Марина с Татьяной переглянулись и чуть виновато улыбнулись.
— Согласна, — сказала Марина.
— Я тоже, — подтвердила Таня. — Может, когда-нибудь забежишь ко мне чаю попить. Постараюсь по-нормальному общаться.
— Ну… можно будет как-нибудь, — Лена взяла Кирюшу за руку и слегка кивнула в знак примирения.
Они разошлись. Лена поймала себя на мысли, что впервые за долгое время почувствовала лёгкость, пусть и не совсем верит в «перемирие». Но муж одной из соседок явно поставил ультиматум — и Тане пришлось перестать заниматься сплетнями.
Вечером, возвращаясь из магазина, Лена встретила Вовку у подъезда. Он закручивал что-то в машине, а рядом стояла Марина.
— Привет, — Лена кивнула им обоим. — Спасибо, что вчера вмешался, хоть не дал мне с Таней там совсем переругаться.
Вовка хмыкнул:
— Да ладно, я вообще не сторонник склок. Сами разберётесь как-нибудь.
Марина на это вздохнула:
— Вов, у меня язык длиннее, чем надо, но я учту. Не хочу, чтобы из-за этого мы здесь жили как на вулкане.
Лена улыбнулась и пошла дальше, и вдруг ощутила, что напряжение, всё время преследовавшее её с момента переезда, чуть ослабло.
— Мама, а тётя Таня и тётя Марина теперь наши друзья? — спросил её Кирюша.
— Ну… будем надеяться, что да. Мы ведь все вместе живём, надо друг другу помогать, а не ругаться, — ответила Лена, наклоняясь, чтобы обнять сына.
— А почему они ругались? — мальчик продолжал спрашивать со свойственной ему непосредственностью.
— Они просто не понимали, как нам с тобой трудно. Но теперь, мне кажется, всё будет получше.
Кирюша кивнул и побежал на кухню за своим игрушечным динозавром. Лена улыбнулась ему вслед и сама ощутила, как на душе становится чуть теплее.
Она закрыла входную дверь и на мгновение прижалась к ней лбом, позволяя себе роскошь: почувствовать, что, может, всё наконец идёт к лучшему.
Лена тихонько рассмеялась этой мысли, встала и направилась к своему сыну, чтобы приготовить ему ужин, почитать сказку на ночь и, в конце концов, жить дальше. Да, будет непросто, но зато она теперь точно знает: будь сильнее — и даже самые ядовитые сплетни можно свести на нет.
